Так что даже не пытайтесь. Я уже говорил вам, что мы не существуем, не так ли?

Есть одно, чего не может доподлинно знать даже глава государства, а именно: насколько эффективна его разведывательная служба? Это он может узнать лишь после того, как она его подведет. Поэтому-то и существует наш отдел. Как подтяжки и пояс при костюме. Организация Объединенных Наций никогда и ничего о нас не слышала, впрочем, так же как и (это я полагаю) Центральное разведывательное управление. Что я толком знаю о нас самих — это та подготовка, которую я получил, и работа, которую мне поручает Старик. Весьма интересные поручения, если только вам безразлично, где вы спите, что едите и как долго собираетесь прожить. Если бы у меня была хотя бы крупица благоразумия, я бросил бы все к чертовой матери и нашел бы себе настоящую работу.

Единственное, что смутило бы меня в этом случае, это то, что мне уже не приходилось бы работать на Старика. А это уже совсем другое дело.

Нельзя сказать, что он был приятным боссом, он вполне мог сказать нечто вроде:

— Ребята, вам надо удобрить этот дуб. Прыгайте в дупло у его основания, я вас прикрою.

И мы бы сделали это. Любой из нас.

И Старик похоронил бы нас живьем так же, как если бы считал, что существует не более чем пятидесятипроцентная вероятность того, что нашей плотью будет удобрено Древо Свободы.

Когда я вошел в его кабинет, он встал и, ковыляя, направился ко мне. На лице его играла кривая усмешка. У него был лысый череп и огромный римский нос, благодаря чему он походил на помесь Сатаны и Петрушки.

— А вот и ты, Сэм. Привет, — поздоровался он. — Извини, что пришлось поднять тебя с постели. Мне очень жаль.

«Так уж и жаль, черт лысый!»

— Я был в отпуске, — ответил я кратко.

— Да, да, и продолжаешь в нем быть. Мы отправляемся в отпуск вместе.

У меня не было доверия к его «отпускам», поэтому я не купился на эту приманку.

— Значит, меня зовут теперь «Сэм». — Я нисколько не удивился. — А какова фамилия?

— Каванах. А я твой дядюшка Чарли — Чарльз М. Каванах, пенсионер. А это твоя сестра Мэри.

Только теперь я заметил, что в комнате еще кто-то был. В присутствии Старика все внимание приковывается к нему, причем столько времени, сколько он пожелает. Теперь же я вынужден был рассмотреть свою «сестру». Она вполне заслуживала того, чтобы как следует ее разглядеть.

Я понял, почему он решил нас сделать братом и сестрой — нам, вероятно, предстояло работать вместе. Это во многом развязывало ему руки. Агент, которому сделано внушение, не в состоянии переступить за рамки навязанного ему образа, точно так же, как актер-профессионал не может преднамеренно спутать свою роль в давно играемом спектакле. Значит, я должен относиться к ней, как к своей сестре, — с такой грязной уловкой мне еще не приходилось сталкиваться!