Стройное, подтянутое тело, но тем не менее очень женственное. Красивые ноги, чуть широковатые для женщины плечи. Прямо-таки пылающие волнистые рыжие волосы. Лицо не столько красивое, сколько приятное. Она смотрела на меня так, будто я был куском говядины.

У меня зачесался язык отпустить что-нибудь солененькое. Видно, я себя чем-то выдал, так как Старик успокаивающе произнес:

— Прошу тебя, Сэмми, успокойся. Твоя сестра безумно тебя любит, да и ты ее обожаешь, но, разумеется, как и положено стопроцентному американцу, чисто и платонически, по-рыцарски.

— И никак иначе? — спросил я, все еще разглядывая свою «сестру».

— Никак!

— Вот и хорошо. Как дела, сестренка? Рад тебя видеть.

Она усмехнулась и протянула руку. Рука была твердой и казалась такой же сильной, как и моя.

— Здравствуй, дружок. — У нее было глубокое контральто, и больше мне ничего не было нужно. Чертов Старик!

— Мог бы добавить, — продолжал босс, — что ты настолько предан своей сестре, что готов с радостью умереть, чтобы защитить ее. Мне неприятно говорить это тебе, Сэмми, но ты должен знать, что твоя сестра чуток ценнее, во всяком случае сейчас, для нашей организации, чем ты.

— Усек, — кивнул я. — Спасибо за столь важную информацию.

— Теперь же, Сэмми…

— Она моя любимая сестра. Я защищаю ее от собак и незнакомцев. О’кей! Когда начинаем?

— Первый привал в секции косметики. Там для тебя приготовлено новое лицо.

— Хорошо, что не новая голова. До скорого! Адью, сестренка!

В секции косметики моим волосам придали тот же цвет, что и у вновь обретенной сестры, отбелили кожу и что-то сделали с моими скулами и подбородком. Теперь из зеркала на меня смотрело такое же рыжее лицо, как и у сестренки Мэри. Я пригляделся к волосам и попытался припомнить, каков же был их естественный цвет, не помню только сколько времени тому назад. Затем мне в голову стукнуло — была ли моя «сестра» на самом деле такой, как сейчас? Было бы неплохо, если бы это было так.

Я бросил через плечо сумку, которую мне дали, и кто-то вручил мне дорожный рюкзак, заранее упакованный. Старик, очевидно, тоже прошел через секцию косметики. Теперь его череп покрывали жесткие курчавые волосы цвета где-то посередине между каштановым и белым. С его лицом тоже что-то сделали — что именно, точно не могу сказать, но теперь мы все трое явно были близкими родственниками, принадлежа все к странной подрасе рыжих.

— Идем, Сэмми, — сказал Старик и взял меня под руку. — Я проведу инструктаж в машине.

Мы выбрались наверх через неизвестный мне ход, который привел нас к взлетной площадке «Нортсайд», высоко возвышающейся над Бруклином.