Люк пристально всматривается в меня. А я не в состоянии сосредоточить взгляд, и снова копошусь в кружащихся мыслях: Люка задержали, он убеждал меня остановить бунт в Котле, он просил меня спасти мятежников. Я не выполнила свое обещание. В этом я тоже провинилась.

— Со мной что-то не так… — выдавливаю я, едва не рыдая. — Часть моих воспоминаний… стерлась. Я помню тебя и узнаю это место, но… В точности вспомнить ничего не выходит. Ничего конкретного.

— Мы здесь сидели, помнишь? — напоминает Люк. — Ты, я и твой отец.

Нахмурив брови, я лихорадочно роюсь в остатках памяти. Но нет, ничего не всплывает в образовавшейся внутренней пустоте.

— Чтобы вспомнить… — размышляет Люк. — Тебе нужен сильный эмоциональный всплеск. Суггестия изменила твое подсознание, но сознание всего лишь искривилось. Послушай меня, Харпер. Прислушайся к внутреннему голосу. Он подавлен, но ты найди его и прислушайся.

Очередное скитание по сглаженным уголкам скудной памяти не приносит ожидаемых плодов. Возможно, если бы меня не отвлекали поодинокие выстрелы и шум, я бы и что-то отыскала.

— Нет, не получается. — с разворачиванием говорю я. — Есть еще варианты?

— Да, — отвечает он.

— Какой? — тороплю я его, недопонимая, почему он медлит с ответом, который способен многое разрешить. А может, он просто-напросто придумает ложные отговорки, не желая меня расстроить, открыв правду, что больше нет никакого способа восстановить утраченные воспоминания? — Говори, пожалуйста! — требую я, не на шутку разволновавшись.

Люк притягивает меня к себе и целует. Все мое тело сжимается, сердце замирает, я не чувствую земли под ногами. У него мягкие губы, а кожа истощает приятный запах. Мы не раз целовались, но это было так давно… Мне мгновенно становится душно и приятно. И неподвластной взору волной меня, один за другим, накрывают воспоминания, и я будто заново проживаю волнующие моменты: я засыпаю рядом с Люком, он желает мне спокойной ночи, мы прогуливаемся по улицах Котла, затем всплывает несколько мгновений из тренировок, драка Люка с Гоем, лицо Люка в крови — и мне так больно, будто это меня избили. По лицу катятся жаркие слезы. Перед глазами появляется лежащий на полу в нашем доме отец. Глаза его закрыты, во лбу зияет дырка от пули. Я совсем забыла о том дне, когда мне сказали, что он умер. В памяти возникают все новые и новые миги, даже те, которые для меня были отнюдь не важны.

— Скоро все станет на свои места. — убеждает меня Люк, улыбаясь. Из-за ребяческого смущения, я заливаюсь краской. — Нужно время. — Он берет меня за руку. — Пойдем.