— Я сам выбираю компанию и пью то, что мне нравится, — решительно заявил Джонс. — Я не причинил заведению никакого вреда… — его глаза грозно прошлись по лицам присутствующих, — но в следующий раз не буду столь аккуратным. Любой, кто попробует меня тронуть, отправится или в лазарет, или прямиком в морг. Понятно?

Этого оказалось недостаточно. Кучка местных бузотеров бросилась на этого типа, такого незаметного поначалу. Пока шесть или семь барменов выдували звонкие трели из полицейских свистков, произошла короткая, но яростная схватка. Конвэй Костиган, один из самых «быстроруких» и «быстроногих» людей, которых когда-либо знал Патруль, выстоял в ней — чего нельзя сказать о его противниках.

— Черт побери, что здесь происходит? — раздался хор хриплых голосов, когда дюжина полицейских — «Мистер Закон» появляется в таких местах не менее чем взводом — размахивая дубинками, вытащили Джорджа Вашингтона Джонса из-под кучи бесчувственных тел. На теле его имелось несколько ссадин и синяков, но все кости остались целы и сильных порезов не было.

Так как его версия случившегося оказалась не только непохожей, но и диаметрально противоположной показаниям остальных свидетелей, остаток выходных он провел в тюрьме — чем, кстати, был совершенно удовлетворен.

Работа и время отдыха тянулись своим чередом. Он очень быстро стал старшим чернорабочим, помощником забойщика, забойщиком, бригадиром; потом — огромный скачок по служебной лестнице! — начальником участка.

А затем произошла катастрофа — внезапно и вдруг, парализуя людей ужасом, как и все подобные происшествия. Громкоговорители протрубили: «Взрыв!» «Обвал!» «Пожар!» «Затопление!» «Газ!» «Радиация!» «Рудничный газ!» — и замолчали. Короткое замыкание прервало связь, и не было уже возможности установить, какое из этих жутких предупреждений соответствовало истине.

Прекратилась подача электроэнергии, погас свет. Свист вырывающегося из клапанов воздуха, звук, который из-за своего постоянного и неизменного присутствия был неслышим, вдруг сделался заметным; потом его громкость и высота изменились. Секундой позже появился дребезжащий гул, сопровождаемый треском дерева и резким, незабываемым визгом разрываемой стали. И люди — как всегда случается с людьми в таких ситуациях — совершенно сошли с ума; визжа, крича, стеная, они устремились в кромешную тьму только с одной мыслью — как бы выбраться наверх.

Начальнику смены потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и врубить аварийное освещение; затем — три или четыре секунды и несколько мощных ударов кулаком, ногами и двухфутовым куском резинового шланга, чтобы установить хоть какое-то подобие порядка. Четыре человека были уже мертвы, но это было не так уж много — учитывая обстоятельства.