— Тебе внушили множество ложных представлений, — мягко произнес Киннисон. — Например, что тебе сказали о твоей ампуле в зубе? По-твоему, что произошло бы, если бы ты раскусила ее?

— Я полностью потеряла бы намять. Но потом доктора дали бы мне противоядие и восстановили в мозгу весь прежний запас информации.

— Здесь только половина правды. Содержимое ампулы и в самом деле стерло бы из твоего мозга все воспоминания и мысли. Но «терапевты» не восстановили бы их, а заменили по своему усмотрению.

— Какой ужас! Какой кошмар! Так вот почему ты раздавил ее, словно какую-то ядовитую змею. А я — то удивилась твоему непонятному поведению! Но как ты можешь доказать, что не обманываешь меня?

— Никак, — признался Киннисон. — Когда ты узнаешь все остальное, то должна сама решить, кому верить.

— Ты все-таки ничего не сделал с моим мозгом, — задумчиво проговорила она, — потому что я не переменила своего прежнего мнения о Патруле и обо всем, что к нему относится… или переменила?… Или со мной происходит что-то совсем другое?…

Она растерянно посмотрела вокруг.

— Нет, я ничего не сделал с тобой, — заверил линзмен:

— Подобные операции оставляют шрамы — разрывы в цепи воспоминаний, — и ты смогла бы очень быстро найти их. Но в твоей памяти нет ни одного пробела или недостающего звена.

— Пожалуй, ты прав, — немного подумав, согласилась Иллона. — Но почему ты ничего не сделал? Ты наверняка хотел меня как-нибудь переделать — ты же знаешь, что цвильники враждуют с вашим обществом.

— По-моему, тебе не нужно никаких таких «переделок», — улыбнулся линзмен. — Или ты не веришь в существование абсолютных добра и зла?

— Разумеется, верю! Кто же не верит в них?

— Ну, например, некоторые великие мыслители Вселенной, если тебя устроит такой ответ, — печально проговорил он и добавил уже совсем другим тоном:

— Что касается тебя, то я могу только пожелать, чтобы ты сохранила все свои воспоминания, весь накопленный опыт и знание жизни. Только вот ты непревзойденная притворщица.

— Что ты имеешь в виду? — Иллона покраснела и заморгала.

— То, что ты прикидываешься крепким орешком, который никому не по зубам. Хотя на самом деле тебя просто еще никто не пробовал раскусить.

— Как так — не пробовал? — воскликнула она. — А для чего же я, по-твоему, ношу кинжал?

— Ах, кинжал, — спокойно проговорил Киннисон и телекинетическим усилием отбросил ее оружие в сторону. — Ты всего лишь маленькая овечка в волчьей шкуре… хотя, судя по твоим воспоминаниям, довольно удачно умеешь выдавать себя за свирепую волчицу. Скажи, зачем ты это делала?