— Никогда, — заверил его Клякса, перекатываясь с боку на бок, образовывая манипуляторы и проверяя мониторы «Призрака».

— Странное дерьмо, парень, — Мэрфи покачал головой. — А как же вы делаете новых Ахимса?

— Это произошло в океанах моей родной планеты, Мэрфи. Когда Ахимса принимал решение умереть, он становился плоским — как Толстяк. Потом, если его мозг приходил к решению, что нет смысла в реставрации круглой формы, он распадался окончательно, и его клетки свободно расплывались в водах океана. У каждой клетки появлялась возможность вырасти в нового Ахимса. У нас тоже была эволюция, со временем мы менялись, присоединяя к себе клетки других Ахимса. Может быть, клетки также менялись под влиянием радиации. Но этот процесс был очень медленным.

— А где же родина Ахимса? Если бы мы знали, где она находится, мы могли бы вычислить Оверонов и оценить размеры угрозы, которую они представляют для Земли.

— Конечно, Мэрфи, но нашей родной планеты больше не существует. Ты видел большую карту в навигационной комнате? На ней можно увидеть нашу родную галактику. Вы называете ее Скульптор, она расположена на расстоянии почти в полмиллиона световых лет от этой галактики Млечного Пути. Еще до того, как образовалась ваша галактика, наше солнце взорвалось.

Мэрфи тревожно взглянул на Кляксу.

— Так сколько же тебе лет, малыш?

Клякса зашипел, запищал, сплющиваясь, загружая информацию в компьютер. Через минуту он ответил:.

По вашим меркам, около семи миллиардов лет, но из-за искривления времени…

— Ни фига себе, парень! — поразился Мэрфи. Катя испуганно заморгала, что-то пробормотала в полудреме и опять свернулась в клубок.

Мэрфи воскликнул:

— И что же, ты никогда не умрешь?

Клякса ласково пропищал:

— Если захочу — умру. Может быть, сделаю то же самое, что делает сейчас Толстяк. Но большинство из нас ждут до тех пор, пока не сойдут с ума, потом умирают.

— Но… но… — Мэрфи старался сформулировать мысль. — Как ты все помнишь? Вы должны быть чертовски сообразительными ребятами! То есть… Иисусе!

Клякса перекатывался с боку на бок.

— Я многое позабыл. А что делать? Случается, что молекулы памяти разрушаются, и тогда все путается. Далекое прошлое обычно забывается. Мы ведь не Шисти! Нет, воспоминания все живы, просто они движутся туда-сюда; чтобы вспомнить что-то, мы меняем направление потоков в теле. Некоторые Ахимса заявяют, что наступит день, когда мы станем такими же, как Шисти. Именно к этому стремятся Овероны, за исключением Толстяка и парочки других Ахимса.

Нам на смену придут Пашти. На смену Пашти придут люди. Я думаю, этот процесс вечен. На сегодняшний день вы встретили три племени: Ахимса, Пашти и Шисти. Но ведь в космосе очень много других существ. Некоторые запрещены. Некоторые старше нас. Некоторые моложе вас. А некоторые настолько другие, что с ними невозможно общаться.