Собственно говоря, он видел, что человек у опушки прекратил стрелять. На дороге шел бой, люди смешались. Приказ, отданный им, был ненужным, напрасно распыляющим силы. Но это его приказ, он солдат в бою. Он увидел, как трое других двинулись через поле, стараясь не быть замеченными. Это у них не получилось бы. Место слишком открытое.

Дамаз остался в канаве, прошел по ней немного назад, в том направлении, откуда они пришли, шлепая по дождевой воде и топкой грязи. Подросток спрашивал себя, не подумает ли кто-нибудь, что он пытается сбежать. Эта мысль его испугала.

Он выглянул из-за края канавы. Теперь Дамаз не видел ни своих трех товарищей, ни стрелка из лука у опушки. Он выбрался наверх, пригибаясь, как можно ниже. Трава недостаточно высокая, чтобы скрыть человека, но другого укрытия нет. Он пополз по направлению к лесу, все больше отклоняясь на восток.

Ему нужно добраться через это пространство до деревьев. У него есть лук.

Он услышал крик, ругательство. В одного из троих попала стрела. Дамаз пополз быстрее, на локтях и коленях, по мокрой траве. Он изменил направление, полз на север, прямо к лесу. Этот приказ был ошибкой, думал он, но тот человек убивает солдат калифа и должен умереть, что бы еще здесь ни случилось.

– Тот, в траве, не убит, – говорит Даница.

– Я знаю, – бросает Марин. – Ты попала ему в бедро.

– Выше, если повезло. Там еще двое.

– Я знаю, – повторяет он. – Они ползут на запад. – Ему в голову приходит одна мысль, и он начинает двигаться. – Даница, я пойду за ними. Они решат войти в лес в той стороне, и найдут место, где прячутся остальные!

– Нет! – восклицает она. – Марин, это джанни, ты не можешь с ними драться!

Она почти наверняка права. Почему-то в этот момент ему на это наплевать. Неужели военные действия сводят мужчин с ума, как всегда пели поэты?

– Там слишком многое поставлено на карту, – говорит он и идет вперед. – Эти люди из моего каравана. Прикрой меня, если те двое встанут! – он кричит это ей через плечо. Однако смотрит вперед.

– Марин, стой!

Он останавливается. На этот раз смотрит на нее с расстояния нескольких шагов, стоя в мокрой траве на поле. Она по-прежнему стоит у леса, вложив в лук следующую стрелу. Ее волосы подколоты, но она теперь без шляпы, с того момента, как начала пускать стрелы в ашаритов. Она об этом мечтала, думает он, она мечтала это делать.

– Ты… ты здесь для того, чтобы меня охранять! – говорит она. Щеки у нее горят.

Он этого не ожидал.

– Я охраняю, – отвечает он и снова отворачивается, быстро идет вниз и вправо, туда, где до этого были османы. Он слышит стоны раненого. Он оставляет его там. «Даница может прикончить его, если захочет», – думает он.