– Свиноиды в хорошей форме, – говорит Тоби.
– Они не умеют нажимать на спусковой крючок.
Зеб ненадолго замолкает.
– Если мы оба завтра выживем, давай сделаем эту штуку с костром. С зелеными ветками.
– Ты только что сказал, что это бессмысленный пустой обряд, – смеется Тоби.
– Даже бессмысленный пустой обряд иногда может иметь смысл, – говорит Зеб. – Ты что, отказываешь мне?
– Нет, конечно. Как ты мог подумать?
– Я всегда опасаюсь худшего.
– Это самое худшее, чего ты опасаешься? Что я тебе откажу?
– Не издевайся надо мной. Я стою перед тобой наг и беззащитен.
– Я просто не могу поверить, что ты это всерьез, – говорит Тоби.
Он вздыхает.
– Давай-ка поспим, детка. Потом все обсудим. Завтра уже почти наступило.
Скорлупа
Скорлупа
Общий сбор
Общий сбор
Персиковая дымка на востоке. Занимается день – пока робкий и прохладный. Солнце еще не стало горячим, жарящим прожектором. Вороны распоясались, летают и кричат друг другу: «Кар! Каркар! Кар!» Что они говорят: «Берегись!»? Или «Скоро попируем»? Где война, там и вороны, они любят падаль. И вороны, птицы войны, любители глазных яблок. И грифы, некогда священные, почитаемые птицы, древние любители гниющего мяса.
«Ну-ка хватит траурных монологов», – командует себе Тоби. Нужно смотреть на вещи позитивно. Для этого всегда служили военные трубы, фанфары, барабаны и маршевая музыка. Она как бы говорила солдатам: «Мы непобедимы». И солдаты старались верить этим лживым мелодиям, потому что иначе – у кого хватило бы духу шествовать навстречу смерти? Говорят, что берсерки, одетые в медвежьи шкуры, перед битвой одурманивались северными галлюциногенными грибами: возможно, мухоморами,