А тогда на поляне угасал костер. И молча смеялась ночь, сжимая слабый круг света ледяными пальцами.

Мысли оформлялись в слова, но нельзя было произнести их.

Страх и ненависть рождали желание спрятаться, укрыться от всего, попросить помощи… У кого-нибудь сильного, мудрого, всемогущего.

Их было трое… Нет — четверо, несмотря ни на что — четверо. Четверо сильных против силы неодолимой. И некуда было прятаться. И нельзя было прятаться. Нельзя было даже словом одним выдать свое бессилие.

Ненависть и страх.

Ни один человек не заслуживает, нет, никак не заслуживает роли разменной монеты в вечной игре между Тьмой и Светом.

Кина…

Кина.

А палатин доверился им. Доверился, променяв на их сомнительное общество и не менее сомнительную помощь Белого Креста гарантии своего императора, обещавшего ему жизнь и свободу за одно только ожидание.

Кина. Девочка. Тонкие руки и огромные глаза.

Она тоже доверилась им. И, Боги свидетели, они трое были ей надежной защитой.

Были.

Отдать палатина — значит предать его.

Не отдать — значит предать Кину.

Но ей они ничего не обещали…

— Зеш-ш! — прошипел Эльрик, уже зная, каким будет решение, но еще боясь говорить о нем. — Мессер от зеш!

— Я не хочу перекладывать все на твои плечи, де Фокс. — Голос Элидора стал спокойнее, и руки наконец-то перестали дрожать в свете костра. — Я знаю, решать трудно. Но… ты же понимаешь, я могу поступить так, как подсказывает мне не разум, а… ну, Кина.

«Все я прекрасно понимаю. Но от этого не легче. Нисколько. Что же делать?! Кокрум!»

— А сэр Рихард перестал быть просто целью. — Эльф поднял глаза. — Он человек. И даже ты его уважаешь, ведь так?