Да, что-то в этом роде, но в данном случае более уместными Виктору показались слова из «Последнего батальона» – старой аханской военной песни, которую традиционно любили петь и старики ветераны и юные новобранцы:

Полчаса назад «Сапсан», совсем такой же, как и тот, на котором Виктор улетал на войну, тенью выскользнул через замаскированный под декоративную стену портал официально не существующего Депо – слева от главного входа в Мемориальные Конюшни – и устремился к своей далекой цели. И «за рулем» был все тот же чудом выживший в мясорубке вчерашнего дня капрал Даэйн. На капрале была новая, со складов «Клоповника», флотская броня, но свою «фирменную» налобную повязку чижик-пыжик Даэйн сохранил. «Чижик-пыжик, где ты был? Где ты голову сложил? – хмуро пошутил Виктор. – Не аутентично, зато верно по смыслу». Все жью[121] были сумасшедшими сукиными детьми, отморозками и психопатами, но, возможно, именно поэтому они бестрепетно шли на самые отчаянные авантюры, сражались до конца в самых безвыходных ситуациях и были – чего уж там! – первоклассными мастерами пилотирования. При этом побеждали они намного чаще, чем проигрывали, но ценой поражения многократно превосходящего противника чаще всего была их собственная жизнь. Впрочем, умирая, они успевали обычно – пусть и в самое последнее мгновение своей безумной жизни – «вырвать венок из руки Эйя[122]». И действительно, желто-зеленые памятные столбики над пустыми могилами жью на военных кладбищах всегда были усыпаны лепестками алых роз, точно так же, как ложились они сплошным ковром под ноги пилотов, когда те были еще живы. «Миллион, миллион, миллион алых роз…»

Веселая жизнь, достойная смерть. Но умирать, тем более сейчас, Виктор не собирался. Более того, умирать он просто не имел права.

На востоке уже светлело небо, но увидеть это было не просто. Почти весь восточный горизонт был затянут плотными клубами дыма, сквозь который здесь и там пробивались языки пламени, иногда просто ужасающих размеров, и всполохи перестрелок. Впрочем, такая же точно картина имела место практически на всех направлениях, потому что путь «Сапсана», во всяком случае, в первой трети маршрута, лежал через столичный округ, превратившийся в одно огромное поле битвы. Аханские и ратайские части были перемешаны здесь, как нигде более, и весь этот слоеный пирог из атакующих, атакуемых и контратакующих кипел кровью и огнем, запекаясь на раскаленных углях тотальной войны. Итак, Даэйн, как новый Вергилий, тащил Виктора через круги новосозданного Ада, и последнему оставалось только надеяться на мастерство и удачу капрала.