Мужчина был невысок, но в нем чувствовалась огромная физическая сила. В рыжих вьющихся волосах пробивалась седина, а лицо, казалось, было вырублено грубо, но добротно из твердой светлой древесины; его серые глаза смотрели спокойно и уверенно. Как и другие кагой, он был одет для битвы, и Лика отметила для себя, что кем бы он ни являлся в обычной жизни, но его светлые доспехи, украшенные чернью, должны были стоить целого состояния. Впрочем, на его широкие плечи был наброшен простой коричневый плащ из плотной шерстяной ткани, служивший контрастом богатому снаряжению.

– Я кагой Иэр Коон, – сказал мужчина со сдержанным поклоном.

Голос у него был низкий и звучный, и от него исходила аура силы и власти.

– Король, я пришел к тебе говорить от имени Великого Круга. Мои уста – уста Совета.

– Говори! – приказал король. В его голосе не чувствовалось уверенности.

– Так случилось, – медленно сказал мужчина, глядя прямо в глаза королю, – что король гегх заболел.

При этих словах король вздрогнул и непроизвольно подался вперед.

– Сейчас, – продолжал Коон, – он лежит в горячке. Такая беда.

Он помолчал секунду, давая королю возможность осмыслить сказанное.

– Поэтому, – мужчина чуть усилил свой мощный бас, отмечая произнесенное им слово, – в своей милости и заботе о народе гегх король приказал, чтобы на рассвете гегх пошли в бой под водительством князя Вера – Ойна Великого Круга.

Он закончил, и в шатре наступила тишина. Слышалось только частое дыхание короля. Пауза длилась долго – пожалуй, слишком долго.

– Да будет так, – сказал наконец король устало, откидываясь на спинку кресла. – Идите.

Кагой поклонились и один за другим покинули шатер. Последним вышел Коон.

Подчиняясь мгновенному порыву, следом за ними вышла и Лика, оставив короля дремать в своем совсем не королевском шатре. Снаружи было темно и знобко. Вокруг, в неверном свете лун и всполохах многочисленных костров, скорее угадывался, чем виделся, огромный военный лагерь: шатры и палатки, воины, сидящие и лежащие у костров или идущие из неизвестных Лике мест в другие неизвестные ей места, по своим непонятным делам. Где-то справа, судя по всхрапыванию лошадей, находились коновязи, и именно туда шли сейчас пятеро кагой. Пошла за ними и Лика.

В полном молчании кагой дошли до коновязи, она действительно находилась недалеко, и слуги сразу же подвели им оседланных лошадей. По-прежнему не произнеся ни одного слова, кагой поднялись в седла и тронулись на запад, если судить по положению лун. Лика не знала, что ей теперь делать: ведь пешком она верховых догнать не могла ни за что, какой бы тихой рысцой ни бежали их кони. Но, кажется, кто-то решал за нее такие вопросы с необыкновенной и внушающей страх легкостью. Только что Лика стояла у коновязи, провожая взглядом растворяющихся во мгле всадников, и вот она уже стоит на просторной лесной поляне, среди догорающих костров, образующих правильный круг, и слышит приближающийся, но еще далекий стук копыт по подмерзшей земле.