Не наделенные собственным разумом, не обладая свободой воли, не преследуя собственных целей, Камни тем не менее жили своей псевдожизнью. Они, конечно же, не были разумны, но обладали неким подобием искусственного интеллекта. Они были нейтральны, как и положено машине, но человек, находящийся с ними в связи, вероятно, мог получить от них помощь, не универсальную, возможно, даже не эффективную, но помощь. Чего Лика не знала, так это того, как она сама вступила в этот странный союз. Почему Камни ее приняли? Единственное разумное объяснение, которое у нее имелось, связывало этот факт с Золотой Маской и тем, что произошло с Ликой в саркофаге. Это звучало логично, ведь и принцесса Сцлафш, судя по всему, прошла тот же путь. Однако был еще Вер, который являлся обычным человеком и лишь надевал на себя Серебро, точно так же, как делала это Вика.

Вообще, у Лики было немало вопросов, на которые пока не было ответов, но ни один из них не носил принципиального характера. Во всяком случае, к мистике это не имело отношения. Может быть, к эзотерике, но не к мистике. Ей интересно было бы узнать, в какой мере ее путешествие было создано ее собственной психикой, боровшейся с воздействием «Пленителя Душ», а в какой реальностью мира Камней? Действительно ли она говорила с принцессой и Ойном, и если да, то, как это возможно? С кем на самом деле она говорила? С Вером? Со своим воображением? Или с образом Вера, запечатленным и сохраненным на века в «памяти» Камней? Внутреннее ощущение было такое, что все – правда, хотя и воображение ее, судя по всему, поучаствовало в творении реальности сна тоже. И все-таки Лика чувствовала, все это происходило на самом деле, и, значит, вошедший во вселенную Камней продолжает в ней пребывать даже после того, как закончил свое физическое существование? Но если подумать, был ли этот вопрос более актуален и фантастичен, чем-то, что в ней самой проросла и стала ее неотъемлемой частью настоящая графиня Ай Гель Нор? Ведь, если верить Феде, которого она не раз расспрашивала о графине и ее памяти, матрица не содержала ничего личного. Только факты жизни, знания, но не эмоции. Но именно эмоции женщины-барса, едва ли не оборотня, так уютно устроились в Ликиной душе. И чьи же это были эмоции? Довольно заурядной, как выяснила Лика, «больной на голову» графини или ее собственными? Если кто-то и обладал таким характером, то уж скорее та, давно погибшая на Легатовых полях фурия, а не эта бледная немочь. Но тогда откуда это в Лике? Откуда?

«Узнается, – думала она. – Когда-нибудь узнается. Или нет».