В течение часа группа продвинулась на километр. Повреждения пути имелись, частичные, но ничего такого, что нельзя было бы восстановить. Воронки от разрывов засыпать, разбитые куски уложить заново. И по времени не так уж и долго, как сказал путеец – часа за полтора должны управиться. Отдав распоряжения поездной бригаде выдвигаться к месту ремонта и приступать, Добрынин теперь решил не ограничиваться сидением в лесу впереди бронепоезда. Нужно было осмотреть местность впереди, обосноваться в виду периметра части, встретить саперов, подготовить площадку для встречи бронепоезда. Оставив часть людей обеспечивать охранение вновь приступившего к работе дежурного наряда, он вышел по связи на полковника, кратенько доложил ход операции и результаты, затребовал саперов для работы с возможными имеющимися минными заграждениями, захватил пацанов, и, совершенно без помех, добравшись до приказавшего долго жить укрепрайона, принялся осматривать местность.

То, что сотворило здесь крупнокалиберное вооружение и навесной огонь, просто не поддавалось описанию. Имелось огромное пятно, проплешина метров семьдесят в диаметре, на которой вообще не сохранилось ничего живого. Это был сплошной завал, бурелом, жуткий винегрет из земли и горящего, и местами догорающего уже, дерева. Кое-где имелись и человеческие тела – страшные, изорванные, перекрученные, иссеченные пулями и осколками, обгоревшие, полузасыпанные землей и заваленные рухнувшими деревьями. Насчитали их ровно двадцать и среди них – два тела в черных униках Братства, точь-в-точь таких же, как носил Добрынин.

Внимательно осмотрев комбинезоны, Данил опознал несколько серьезных вмятин от крупного калибра – скорее всего это были «Корды», двенадцать и семь, – и насчитал с полсотни свежих царапин от пятого и седьмого. Но не эти попадания вывели из строя двух терминаторов. Критичными были попадания болванок тридцатого, от автоматических пушек 2А72 – у одного такая пробоина красовалась прямо в середине, вынесшая всю грудину, второй отхватил в правый бок, вырвавший внутренности и вывернувший наружу ребра. Тридцатый калибр не оставил шанса даже им.

Получалось, что Паук был вполне готов дать здесь бой. Но, понимая, что сил у него недостаточно, сделал ставку на хитрость. Два молодца в таких вот униках, сойдись они вплотную, сотворили бы здесь братскую могилу. Сначала в ближнем бою вырезать подходящие пехотные группы, а потом и железнодорожным составом вплотную заняться. И наверняка так и планировалось, именно потому и сдавали своих бойцов одного за другим, как пушечное мясо. Заманивали. Ожидали уже вот-вот штурма мотострелковыми группами, плотного огневого контакта, чтобы как котят всех передавить. Сойтись вплотную, затесаться в ряды противника, бить накоротке – ведь бронепоезд наверняка не стал бы стрелять по своим… Да только не предвидел Верховный, что не полезет противник ближе, введет бронепоезд – и вот именно так: жестко, внезапным ударом, огнем всех калибров. А может даже и предвидел – да вот только иного выхода не оставалось.