— Быстро скажи интенданту выдать автоматы и пистолеты, — приказал Тревников. Он переключился на аварийную частоту региона Черного моря.

— Российскому флоту, Российскому флоту, российскому флоту, я российский танкер «Устинов», нахожусь в девяноста восьми километрах к северу от Зонгулдака, направляюсь на запад с грузом нефти для терминала «Метеоргаза» в Бургасе. С севера ко мне направляются три военных вертолета. Они похожи на военные Ми-14 российского производства, не опознаны, на запросы не отвечают. Просим немедленной помощи, прием.

Ему потребовалось повторить вызов несколько раз, но мгновением спустя его запросил на другом канале оперативный дежурный российского флота.

— Танкер «Устинов», слышим вас ясно и четко, — сказал он. — Вы подвергаетесь опасности?

— Опасности? Da, byt v glubokay zhopi! Я думаю, эти уроды хотят высадится на борт. Они летают вокруг нас прямо сейчас!

— Вас понял, «Устинов», — ответил радист. — Направляем к вам помощь. Поддерживайте связь и сообщайте обо всех враждебных действиях, как поняли?

— А нам что делать? Ногти грызть? Или нам остановиться?

— Командование предлагает вам выполнять всех их требования во избежание возможных повреждений судна, которые могут привести к его затоплению или потере управления, — ответил радист. — У вас есть груз на борту?

— Да, черт подери, есть — миллион баррелей нефти, — крикнул Тревников. — Он сделал паузу и добавил: — Мы судно «Метеоргаза». Вы понимаете? «Метеоргаза». Проверьте записи, и узнаете, кто владелец судна и груза. Я предлагаю вам сказать об этом своему начальству, и как можно скорее.

Это оказалось действительно быстрым. Всего несколько минут спустя из рации раздался новый голос:

— Танкер «Устинов», это коммандер[104] Борисков, командир эсминца «Бесстрашный» из 79-й группы эсминцев, Новороссийск, — сказал голос. — Мы приняли ваше сообщение о вашем перехвате неопознанными военными вертолетами в договорных водах. Опишите маркировку или вооружение, прием?

— Это охрененно большие вертолеты, — ответил Тревников. Теперь ВМФ России решился что-то сделать. Стоило упомянуть «Метеоргаз» и у них начали трястись поджилки. Никто, даже российский флот не желал связываться с Павлом Казаковым. — Не вижу никаких опознавательных знаков или оружия.

— Вас поняли. Самолеты и корабли выдвигаются к вам, — сказал коммандер. — Рекомендуем вам изменить курс, если есть возможность, и не давать разрешения на высадку.

— Ладно, — сказал Тревников. — Но я потеряю место у причала, если опоздаю. — Новый, только что открытый терминал «Метеоргаза» в Бургасе в Болгарии был одним из крупнейших и лучших в Восточной Европе. Новый трубопровод «Метеоогаза», идущий из Бургаса во Влёру в Албании, сокращал затраты на транспортировку нефти в Западную Европу на тридцать процентов, что означало как минимум огромную прибыль для всех, кто его использовал. В результате Бургас постоянно был заполнен судами, и причал резервировались только на очень короткие промежутки времени. Задержка даже на шесть-семь часов могла означать, что им придется стоять на якоре в море несколько дней, ожидая разрешения на подход к причалу.