– Не по твоей! – Матильда зачем-то погладила саблю и резко отвернулась. Добытое Балинтом в боях досталось Альберту, а воля Эсперадора утонула в агарисском мусоре. Пришли мориски, разметали самую большую кучу, дав шанс кучам и кучкам поменьше не только барышничать, но и сыграть по-крупному. Мерзко, кто спорит, но знай Балинт с Адрианом будущее, они бы все равно не отступили. Вот не отступили бы – и все!

– И все-таки виновата я… О смерти и старости нельзя забывать, но зачем о них напоминать? Когда боги становятся корыстны, к верующим приходит старость, а бакраны еще дети. Я рассказала вам о тергачах, но не о том, как потерявший дочерей царь обрел внука.

Вот так, желая исправить неловкость, которой, можно сказать, и не было, и наступают на настоящую боль. Матильда как могла улыбнулась.

– Я думала, царь женился второй раз.

– Владыка Саймурии был одинок четыре года. В первый день пятой осени он удалился в свою опочивальню и увидел, что его ложе застелено невиданными цветами и на них спит маленький мальчик. Стража поклялась, что в комнату никто не входил, и царь поверил. Подкидыша объявили наследником, и тут же цветы пустили корни. Так появились розы. Это наш цветок, а не гайифский, имперцы его присвоили.

– Павлины могут, – согласилась Матильда. – Но спать на розах я бы не взялась.

– На первых розах не было шипов, – пальцы кагетки коснулись оправленной в золото тьмы, – а детство уснет даже в царской спальне. Баата был такой соня…

– Мой внук тоже! Надеюсь, приемыш саймурского царя вырос дельным человеком.

– Да, иначе я не стала бы рассказывать. Я – дочь Лиса и сестра Лисенка, и я понимала, кого вы вспомните. Потерять совсем все невозможно! Казарон Бурраз со мной согласится, и ваш друг Робер Эпинэ – тоже.

– Я и сама соглашусь, – отмахнулась Матильда. – Бурраз хоть здоров?

– Скоро вы сами увидите, брат отправляет его с вами. Бурраз-ло-Ваусхар вновь будет послом казарии в Талиге. Те, кто его помнит, найдут, что потеря руки казарона очень изменила… О… Открывают казарские двери, скоро за стол, – голос кагетки стал особым, и Матильда поняла, что сейчас услышит про Ворона. – Сейчас я уйду, мне нужно успеть закончить письмо. Я долго думала, как сделать, чтобы регент Талига не вспоминал меня, а помнил, и начала записывать слова отца и те его дела, о которых догадалась. Мое письмо регент Талига будет хранить и перечитывать, но оно выходит длинней, чем я могла надеяться. Завтра я отдам его Бурразу, но футляр не будет заперт. Мне хочется, чтобы вы прочли, и чтобы Рокэ Алва показывал это письмо тем, кто для него что-то значит.