Максим пододвинул салфетку к Мессеиру, так что тот смог прочитать надпись на ней: «Нас подслушивают». Крейтон прочитал это и сначала поднял глаза, бросив удивлённый взгляд на Монетникова, потом сам взял карандаш.

— Да так, думаю прогуляться к реке, может быть даже на другой берег, до высокого замка, — проговорил мантиец нарочито спокойным голосом, при этом что-то написав на салфетке, под надписью Монетникова.

Он повернул её к вампиру, чтобы тот смог прочитать: «Я знаю. Заметил его ещё, когда шёл сюда. Он безобиден».

— Ну что ж, тогда поговорим о деле, — ответил Максим, убирая исписанную салфетку в сторону.

А сидевший под окном Семён в тот момент едва ли догадывался, что он уже не был незамеченным, как не догадывался, что ему сейчас предстоит услышать.

Крейтон ушёл домой примерно через полчаса, напоследок заглянув за угол, убедившись, что непрошеный слушатель успел испариться за время их разговора. Монетников, как только остался один, тут же достал свой телефон и поднялся наверх, проводив взглядом из окна, Мессеира скрывшегося за забором дома напротив, после чего набрал нужный номер.

— Это ты? Всё идёт по плану? — спросил из трубки немного усталый старческий голос после пары гудков.

— По этому телефону безопасно разговаривать?

— Да, что там с этим мантийским щенком и его гетерохромной жёнушкой? Всё идёт по плану?

— Разумеется. Всё произойдёт сегодня, так что будьте готовы со своими мертвецами. Узнать бы ещё, что там по поводу его друзей из ордена.

— Ну, я же не… ну да волшебник, но не по этой части. В любом случае не трогай его, даже если они сами хотят убить его это внутреннее дело ордена.

— Я помню это.

— И помни: медальон в руках мантийцев, и реки во всех мирах окрасятся багровым.

— И это я тоже помню.

— Надеюсь, я могу на тебя положиться.

— Я тоже на это надеюсь, — произнёс Максим и положил трубку.

В то же время Крейтон уже вернулся домой и поднимался к себе в комнату. Он испытывал весьма забавное чувство что появляется после того как поговоришь с человеком, который постоянно врёт тебе и ты знаешь об этом, но не показываешь виду. Сам же Мессеир хотя и не доверял никому в силу своей профессии, всё же делил людей на два типа: те к кому он просто не хотел поворачиваться спиной и те, кого он был готов пристрелить сразу же, как только чувствовал, что те пытаются ему за спину зайти. Впрочем, как это было с Монетниковым, иногда с этим выстрелом приходилось повременить.

И, хотя за долгое время службы в ордене Мессеир был приучен не поддаваться эмоциям, ему всё равно было знакомо, то едкое чувство ожидания перед боем. И оно преследовало его постоянно, до этого дня. Сейчас же ему хотелось плясать, он был так близок к своей цели, к тому, чтобы перестать, наконец, быть простым головорезом и возвысится над своим орденом. И всё что нужно было сделать это стравить нечисть этого мира и тех, кто к ней близок, чтобы ему помогли убрать те несколько десятков кровопийц, что стояли между ним и медальоном.