— Не бойтесь, друг мой, я специально выбрал это место, чтобы нас никто не заподозрил.

— Правда? Гениальное решение.

— Два человека сидят в людном кафе и обсуждают план государственного переворота, ну разве может это быть серьёзным.

Крейтон приподнял чашку с кофе и блюдце, и аристократично отогнув палец, отпил из неё.

— Тебе сколько лет. Ты хоть школу закончил, революционер.

Он скрестил руки на груди и откинулся спиной на спинку дивана, исподлобья презрительно смотря на Мессеира.

— Слушай, я не знаю, что ты там натворил, может быть, ты и правда этот самый Мессер, но блин ты вообще понимаешь, о чём сейчас говоришь. Мне нужно объяснять, почему это полнейший дебилизм.

— Да уж будь добр, а то я, дурак, не понимаю, — флегматично ответил Крейтон, и не дождавшись в ответ ничего кроме молчания, продолжил. — Не ожидал я что великий и ужасный Командор окажется настолько приземлённой личностью.

— Командор, — собеседник усмехнулся. — Что за дурацкая кличка, неужели меня когда-то так называли.

— А, по-моему, вполне неплохое прозвище, намного лучше тех, что носит большинство из них.

Собеседник повернул голову и посмотрел на улицу где в свете рассыпавшихся отдельно лучей Солнца пробивавшихся из-за облаков что занимали добрые две трети неба, холодный ветер гнал по тротуару облака пыли и мелкого мусора. Это июньское утро выдалось достаточно жарким, хотя таковым и не выглядело.

— Зачем тебе всё это? — задумчиво спросил собеседник, продолжая смотреть в окно.

— Зачем мне это? Хороший вопрос, вот посмотри, например, на них.

И тут Крейтон кивком указал на нескольких юношей примерно одного с ним возраста сидевших за столиком неподалёку, все как один уставившихся в телефоны и лишь изредка переговаривавшихся друг с другом.

— Как ты думаешь, ради чего они живут, ради чего умрут. И не только они, миллионы людей вот так же. Они рождаются, живут и умирают и ничего не привносят в этот мир и ничего не оставляют после себя. Каждый их новый день всего лишь повторение предыдущего, они проклинают каждое своё утро, и всовывают в свою жизнь редкие пёстрые развлечения, чтобы ждать хоть чего-то. Мир стал скучен, мы разучились смотреть дальше себя и собственных семей и оттого скатились обратно к животным. Мы стали мелочными, мы создали новый мир, где поклоняются лишь низменному мелкому и простому и гордятся этим. Я хочу уничтожить этот мир.

И тут в глазах собеседника, казалось, загорелся огонёк, он всё ещё держал руки скрещенными, но при этом немного опустил их, как будто хотел вот-вот расцепить, и тут он многозначительно кивнул и произнёс умудрённым голосом: