— А там? — спросил я. — Тоже охрана?

— Дом очень большой, — сказал он, — парк тоже не маленький и окружен хорошей оградой. Вот она‑то и будет охраняться, а внутри ходите, куда хотите. Можете выезжать к друзьям, но только с охраной. Лучше, конечно, чтобы приезжали к вам. В доме есть телефон и будут две машины: разъездная и для всяких неожиданностей. Служанка только одна, которая будет вам готовить и убирать в доме. Стирать будут на стороне. Кажется, ничего не забыл.

— А что в твоей новости печального?

— Что я не смогу каждый день видеть такую неблагодарную свинью, как ты, — ответил он, — а Елена будет скучать по Вере. О брате я не говорю, сам должен понимать. Учти, что телефон обычный и по нему нельзя говорить ни о чем важном. Да, когда у Веры будет подходить срок, ее заберут в специальную лечебницу. Роды примут прекрасные специалисты, и для нее не будет никакой опасности. Ценить нужно то, как о тебе заботятся друзья, а не кривить морду.

— Ты же знаешь, что я на вас не обижен, — примирительно сказал я. — Когда переезжать?

— После окончания войны, — ответил он. — Сейчас ты нужен здесь. Только постарайся потерпеть и никуда не ходить без охраны, и жену не пускай. Трудно, что ли, позвонить и несколько минут подождать? На этих ребятах не написано, что они охранники, и они вам в затылки не дышат.

Он ушел, и мы остались вдвоем. Мать обзавелась множеством подруг и редко проводила время дома, а отец должен был прийти со службы только через два часа.

— Я вижу, что ты не рад, — сказала Вера, садясь мне на колени. — Вспомнил лагерь?

— Нет, здесь другое, — ответил я. — В лагере нам ограничили общение и не пускали за ограду. Почти тюрьма, только размером с поселок и комфортабельная. Здесь мы можем дружить, с кем хотим, и ездить везде в пределах Москвы. Свобода, хоть и ущербная, но другой у нас пока не будет. Там будет безопасней, но и скучней, потому что каждый день в гости ездить не будешь. Значит, будем коротать время друг с другом и с охраной. Что‑то выиграем, что‑то проиграем.

— Выиграли двести тысяч, — напомнила она, — а ты действительно скривился, как будто хлебнул уксуса.

— Мы эту фазенду и сами могли купить и потребовать охрану, — сказал я. — Понимаешь, малыш, для меня деньги уже давно ничего не значат. Когда их слишком много и мало тратишь, о них вообще забываешь. Фазенда? Это что‑то вроде имения. Мое поведение не связано с этим подарком или почти не связано. Просто я сейчас жду, чем все закончится, и боюсь! В моих знаниях есть преимущества и недостатки. Недаром говорят, что меньше знаешь — крепче спишь.