Сочия нахмурилась и мрачно взглянула на него.

– Всего два прошения, – вмешался Бернардин. – Одно от епископа ля Веля с обычными жалобами.

– Слава богу, – вымученно и устало улыбнулась Сочия.

– Значит, ты не выходила за пределы замка? Ни в каком обличье? – не унимался Свечка.

– Совершенный, – пожурила его Сочия, кивая в сторону Эскамеролы, которая как раз принесла корзинку с горячими булочками.

– Мне самому интересно узнать ваш ответ, – поддержал монаха Бернардин.

Услышав его тон, старик и Сочия насторожились.

– Не выходила, а в чем дело?

– Многие из тех, кто стоял ночью в карауле, видели огромного орла.

– Это не я. Честное слово. А жаль. Уже давненько не видела Кедлу. Даже не знаю, где она теперь.

– В самом сердце Арнгенда – досаждает им изо всех сил. Так что же это такое было сегодня ночью?

Сочия и монах пожали плечами. Свечку появление странной птицы встревожило.

– Снова на нас обратила внимание Ночь.

– Это уж точно, – отозвался Амбершель. – Но почему? Разузнаю, что смогу, пока вы будете забавляться с епископом. – Тут он фыркнул и залился краской. – Простите, не хотел грубить.

Но Бернардин мог бы и не извиняться: ни Сочия, ни Свечка не знали, что «забавляться с епископом» в просторечии означает ручной блуд.

– Я поговорил со всеми, кто накануне видел орла, – рассказал Бернардин за ужином. – Они не врут. Почти никто из свидетелей друг друга не знает, между собой они это не обсуждали. Описания в основном совпадают: все утверждают, что орел был больше того, которого иногда замечают над замком. Несколько человек заявили, что кончик правого крыла у него поврежден.

– А я сегодня видел мула, у него было повреждено правое переднее копыто, – вспомнил вдруг брат Свечка. – Никогда раньше такого не видел у лошадей или мулов.

– Дурной знак? – спросила Сочия.

– Нет, – одними губами улыбнулся Бернардин. – Меняющее обличья Орудие, у которого правая рука покалечена.