Мистер Хук, однако, составил Клубку компанию и прошелся с ним до столярной мастерской, благо идти там было – всего-то пересечь внутренний двор. В мастерской безраздельно властвовала Памела Хамфри – женщина впечатляющих пропорций, незаурядного голоса и сложной судьбы. За глаза ее прозывали Стамеской – и отнюдь не из-за основного рода деятельности. Мистрис Хамфри решительно не везло в семейной жизни: первый ее супруг волочился за каждой юбкой, второй много пил, а выпивши, распускал руки, третий же оказался игроком и едва не спустил все их состояние. Не снисходя до таких условностей, как развод, мистрис Хамфри избавлялась от супругов более простым и безотказным путем. Первого удушила его же собственными подтяжками, второго утопила, третьему вогнала в глаз стамеску – по которой, собственно, безутешную вдову и отыскали. Теперь она столярничала в Плевке и все еще не оставляла надежды обрести когда-нибудь простое женское счастье.

Клубка и господина газетчика мистрис Хамфри встретила на кухоньке – загнала туда нерасторопного подмастерья и, распекая, помогала забинтовать ладонь. Подмастерье закусил губу и был белей мела, но держался молодцом. Мистрис же пылала праведным гневом и сдерживаться даже не думала:

– Сколько раз говорено: проверяй! Эти висельники на лесопилке – им же все едино. Толком и не простукивают. – Тут она заметила пришедших и кивнула Клубку – Наконец-то!.. А у нас, представь-ка, опять бамдубовый ствол с коконом песчаной совки. Мелкая, с пол-ладони. Как обычно, выгрызла дупло, потом за час цементом этим своим все коленце замазала, а изнутри древесину выгрызла. Вот откуда это у них – умеют так вылепить, что не отличишь.

– Цапнула?

– Эй, Ромео, головой подумай! Они ж по такой погоде снулые и вялые. Сам себе, рубанком: попал на кокон – ну и… – Мистрис Хамфри махнула рукой, мол, что говорить. – Ладно, – хмыкнула, – идите, работнички. Гроб вас уже заждался.

Господин газетчик помог Ромео и подмастерью погрузить упомянутый гроб на телегу, но сам с Клубком не поехал, решил немного побеседовать с мистрис Хамфри.

– Третье Ухо? – переспросила та. – Да, он был слегка двинутым, но безвредным. Жаль старика.

– Мистер Уэбб не упоминал насчет того, почему Том умер?

– Черви, господин газетчик. Сожрали беднягу изнутри, и много лет, выходит, жрали, а из нас-то никто и не знал. Да вы порасспрашивайте самого доктора, он вам подробнее расскажет.

– Непременно расспрошу. Случай, как я понимаю, уникальный?

Она пожала необъятными плечами:

– Ну, я вот такого не упомню. Проклятая земля, как она только людей ни гробит. Одну укусила сольпужья пиявка, другого сожрали шершняги, третью вон – койоты задрали…