Разве что был на их стороне Абандалакх.

Один из лейтенантов откашлялся.

– Вторая линия. – Мониторы показывали следующую линию окопов. – Волна прошла, Абандалакх доберется туда через тридцать восемь минут, калехи держатся рядом с ним, имеем запас времени, господин полковник. Пехота уже просыпается.

«Благодарение Богу под всеми Его именами за то, что чужие, похоже, и сами восприимчивы для волны магхостов», подумал Кон-Кавафа, глядя на встающие с земли фигуры. Чужие никогда не шли вместе с волной, но оставляли себе минут пять резерва. Пять минут, чтобы поставить на ноги людей, которые, погруженные в наркотическое одеревенение, вынуждены были сражаться с собственными демонами. Эта забава – превратить кого-то в овощ, а через четверть часа возвратить ему за несколько минут функции машины для убийства – превращала мозги солдат в губку. Легкие, почки, печень и прочие внутренности тоже. После года на фронте ни один не имел и шанса сделаться донором.

Или отцом.

Что, собственно, значения не имело, поскольку средняя продолжительность жизни пехотинца составляла тридцать шесть дней.

– «Тушканчики» на месте. Начинаем эвакуацию.

Третью линию эвакуировали заранее, второй пришлось подождать, поскольку часть солдат уже приняла оглупители. Но вычислили, что хватит времени разбудить и забрать людей между уходом волны и появлением тварей.

Он включил динамик из комнаты командования.

– Статус Бешеного Коня? – Генерал говорил тихо и спокойно. Или он получил из штаба утешительные новости, или принял несколько рюмок.

– Системы стабильны. Тактическая ситуация распознана. Принят уровень риска.

– План?

– Оборона лагеря. Битва вплоть до победы. Он и двадцать два пустышки.

На секунду воцарилась тишина. Эта секунда нужна была полковнику, чтобы вспомнить, что не так с числом пустышек. Его командиру – тоже.

– Вид на посадочную площадку. – Кон-Кавафа снова услышал тихий и спокойный голос старика, звучавший вроде бы так же, но – по-другому. Словно генерал репетировал команды для расстрельного взвода.