— Черт возьми, — сказал он, вспоминая, как много пережил. Нечто подобное пережили все присутствующие, конечно же, но он чувствовал себя обманутым в этот последний момент, потому что ему не предоставили возможности узреть, что Уайт Мэншн приготовила для Миротворца. Он подумал, что, возможно, сможет жить, потеряв свою человеческую суть, но сейчас... возможно, ему стоит сойти с этого автобуса и попытаться найти Дебору, пока он еще может ходить, как человек. Он сказал:

     — Я оставлю вам «Беретту», но обменяю ее на одну из этих гранат в сумке.

     — Тебе не нужно ничего делать прямо сейчас, — сказала Оливия. — Нет, Джей Ди. Пожалуйста. Не прямо сейчас.

     — Тише, — нежно успокоил он ее. — Я не уверен, что для этого существует удачный момент, но... Господи... я забрал жизни тех троих... там, в Пантер-Ридж, потому что больше ничего не мог для них сделать. Я принял решение за них, а теперь должен сделать это. Самостоятельно.

     — Пожалуйста, — с мольбой повторила Оливия, хотя больше ничего сказать не могла.

     — Во имя хлеба Христова! — воскликнула Ханна. — Почему бы тебе, по крайней мере, не подождать, пока кончится дождь, старый дурак?

     Джей Ди должен был улыбнуться этому, но немного покривился. Он знал, почему боль пролетает пламенной вспышкой по его нервам и мышцам. Он вспомнил, что маленькая девочка не могла встать с первого дня своей болезни, и он хотел понаблюдать в безопасном месте, что будет с нею происходить. Ее отец дал на это свое согласие. Они привязали ее цепью в комнате Безопасности, и доктор делал пометки, когда изменения прогрессировали. Все это казалось ужасно жестоким и тогда, и теперь, но он должен был понимать, как протекают все эти метаморфозы — от перестройки костей до роста новой плоти.

     Он ощущал острую боль и жар на спине и по обеим сторонам левого бедра. Там слишком быстро серела и отмирала плоть. Зараза проникла слишком глубоко.

     — Дайте мне гранату, — потребовал он.

     — А если я скажу «нет»?

     — Я отвечу, что тогда придется сделать все с помощью этого пистолета, но он может понадобиться вам, а граната сделает все быстро и правильно. А еще... — он почувствовал, как что-то близится к разрыву внутри него — может быть, это сердце? Но ведь оно было разбито столько раз, что уже должно было выглядеть, как образец из лаборатории Франкенштейна. Ему потребовалась пара минут, чтобы успокоиться. — Кроме того, — продолжил он, — я хочу выйти отсюда и помнить всех вас. И себя тоже помнить. Не знаю, когда моя память начнет покидать меня, не знаю, какими станут мои мысли. Я не представляю, что это зараза делает с мозгом. Может быть, когда начнутся настоящие изменения, болезнь удалит все мысли, кроме инстинкта самосохранения, как у животных. Поэтому один из вас должен будет убить меня, как убивали других. Кто из вас сможет выполнить эту очень нужную работу?