Ну, мягкотелые, мы ещё посмотрим, кто кого...

Мег лениво косился на напарника. Вопросов не задавал. Не царское это дело, если уж сам разрешил попытаться... Полиморф «дремал», почти не прислушиваясь к показаниям оболочки и пользуясь редким моментом осознанного отдыха по своей воле. Скрим занят, восемьдесят шестой опять фонит на всю округу своими дурацкими фантазиями. Откуда, спрашивается, если ничего «биологического» он в принципе желать не способен? Хотя, это просто злоба...

Скучно.

Спустя ещё полчаса, Скрим, наконец, изволил подать голос:

«Во, а ты глянь на этого хмыря. Чё-то у него форма странная. Никогда такой не видал. О, смотри, сюда идет... А рожа то кислая! Да меня с твоей тоже перекашивает. Тэкс, ну-ка о чем это он там?.. Деда! какое личное дело, какой послужной список! Так ты прям размечтался что тебе это всё дадут? Такой старый пень, а такой наивный. Ах, приказ капитана... Слушал кто твоего капитана, как же! Дед, ну чё ты орешь? Достал уже, у меня в ушах от тебя звенит, и так звук убавил!»

«Скрим, я тебя щас током точно двину, заткнись. Дай послушать, о чём они».

«Достань сперва, - привычно огрызнулся тот. - О, прямо на тебя смотрит, видал? Личное дело спрашивает, ядрена шестерёнка».

«Вот мне и интересно, что там в моём личном деле написано».

«Щас, так тебе и разбежались показывать».

Дед стоял напротив Мега так, чтобы глядеть в оптику. Кривился, теребил пуговицу на воротнике. Потом внезапно спросил у техника:

- Синий цвет для него норма или исключение?

- Норма, - быстро ответил тот. - Его вообще-то подумывают списывать, низковаты показатели...

«Что-о?!»

- ...но если вам нужен спокойный, его и берите.

- Беру вместе с напарником, - кивнул старик, стрельнув глазом в планшет техника, где разом подскочили графики.

«Слышь, утюжок, ты это... поаккуратнее, он заметил твою активность».

«Сам разберусь».

«Странный дед... Чет я таких дедов с такими знаками различия не видал никогда. Не федерал это. Стоит, пырится, не уходит. Эй, деда, ты кто?»

«Так он тебя и слышит...»

Тон приятеля Скриму не понравился. Видал он, как новость о списании самых боевых за сутки доводила до самопроизвольного угасания. Он даже не сомневался в том, что друг до дрожи боится лабораторий. Все боятся, даже большие, независимые и молчаливые.