- Я об этом давно догадался, - проговорил Таманский. Накопившееся нервное напряжение требовало выхода и он, внезапно распахнув дверь, выскочил в приёмную. Секретарь, не ожидавший от шефа такой активности, вздрогнул, свернул игру, но было уже поздно.

- Послушайте, Игорь, - голос директора был на редкость мягким, тон - вежливым, но это уже давно никого на фирме не обманывало. - Будьте так любезны использовать рабочее время для работы. А если надумаете отдохнуть, то извольте хотя бы не рекламировать в нашем офисе продукцию конкурирующей фирмы.

Ошарашенный секретарь что-то сказал в ответ, но Евгений уже не слушал. Вспышка прошла, оставив выжженное пятно на душе. Зачем он набросился на Игоря? Сам же, никому не доверяя, переключил все линии на свой кабинет, и оставил его без работы. "Спокойно, приятель, спокойно. Один срыв - случайность. Два - закономерность. А три - пора лечиться. Спокойно. Ещё не вечер. Торрес не из тех, кто занимается банальным кидаловом".

- Ещё неизвестно, кто кем будет завтракать, Дима, - усталым, но вполне самоуверенным тоном произнёс Таманский. - Еще рано меня, да и себя хоронить. И давай на этом разговор закончим. Утро вечера мудренее.

Домой он вернулся за полночь, с распухшей головой, неистребимым шумом в ушах и желанием сожрать хоть слона, если таковой обнаружится в холодильнике. Отпустив машину, он вошел в подъезд, поздоровался с дежурным охранником и вызвал лифт. Жил он сейчас в своей московской квартире, чтобы не таскаться каждый день по пробкам и иметь больше времени для сна, а не в Петрово-Дальнем. Увидев его в дверях, жена всё поняла и как всегда приняла словно должное. Домработница, естественно, давно уже ушла и поэтому накрывать на стол супруге пришлось самой. Слона в холодильнике не нашлось, но жареная курица и картошечка оказались очень кстати. И Таманский ел молча. Супруга, прекрасно все понимавшая, ни о чем его не спрашивала, давая время отойти, переключить мысли.

Поев, он поговорил с женой и, пообещав ей, что скоро придет спать, вышел на балкон. Ровный, ни на миг не стихавший гул мегаполиса ничуть не помешал ему несколько долгих секунд, ни о чём не думая, наслаждаться прохладой. Лету конец, но дни ещё жаркие. А ночью, только ночью и возможно в большом городе вдохнуть этот бодрящий холодок, предвестник настоящей осени - с красновато-золотым убором деревьев и уходящей в долгий сон природой... Секунды прошли, и Таманский сделался прежним. Ждущим нападения из-за угла. Прохлада снова стала для него зябким холодом, от которого нужно прятаться, а бездонное небо, полное звёзд - всего лишь отсутствием потолка над головой. Вместо того, чтобы любоваться открывающимися видами, он уже думал о другом: "Скоро должен позвонить Торрес". И пошел в кабинет, куда кроме него самого и жены, которая убирала здесь вместо домработницы, не входил никто. Негласное табу не нарушал даже вездесущий сын.