Какую–то секунду их тела балансировали на самом краю, и Леггер увидел бездонные глубины, обрамляющие запрокинутые голову и руки Рэйчел ослепительно–горячим белым нимбом. Горячий воздух пропитал его легкие подобно горячему свинцу. Задохнувшись, он медленно опустил Рэйчел на бетон. Чья–то рука схватила его за плечо, когда он выпрямился, пытаясь отстраниться от дыхация огня. Лицо Дорца в красных отблесках высвечивалось прямо над ним. Другой рукой он схватил Рэйчел за безжизненно болтавшуюся руку.

— Со мной все в порядке, — прохрипел Леггер. Он встал на ноги и помог Дорцу поднять Рэйчел. Ее голова с закрытыми глазами безжизненно свесилась на грудь Леггера. Он наклонился к ее лицу, взмокшему от пота, и расслышал еле слышный шепот:

— Я знаю… — вздох, почти что стон, — …зачем это было придумано.

Ее лоб коснулся щеки Леггера, и он почувствовал, как горит ее кожа. У нее опять началась лихорадка.

Он поднял взгляд. Дорц не слышал ее шепота. Он говорил что–то Энн, как раз подоспевшей к ним. При ней были папки, которые Дорц успел растерять по дороге.

— Хватит… щелкать! — грубо ругнулся Дорц, отнимая папки у Энн. — Пора возвращаться в мотель. У меня сейчас будет работка.

Они лежали во тьме вместе. Он знал, что ее глаза открыты и смотрят в потолок. Рука его двигалась под пропахшим плесенью одеялом. Ему хотелось как можно плотнее прижать ее к себе. Кожа была влажной, но по–прежнему горячей в этом неподвижном воздухе мотеля.

— Ты о чем думаешь? — спросил Леггер.

— Да ни о чем я не думаю, — голос Рэйчел был столь тих и безжизнен, что у Леггера мурашки пробежали по коже. — Я просто сейчас что–то вижу.

Отблеск звездного света проскользнул сквозь замызганное стекло и засверкал в ее глазах неким подобием пламени.

— Яма? — спросил Леггер. — Куда бил столб огня ракетного двигателя?

— Да.

Здесь нечто большее, он знал, и ее голосе это выдавал.

— Что ты там видела, когда загляделась вниз? Образ девушки на фоне языков пламени всплыл в его мыслях. Она повернулась к нему, посмотрев прямо в лицо, хотя глаза ее сейчас были скрыты темнотой.

— Знаешь, что я видела? — голос вновь стал куда яснее, а речь более связной. — Знаешь? Я видела ружье.

— Ружье?! О, Господи! — Взмолился он, будучи озадачен в очередной раз. — В огне?

— Нет, бетонированная яма была подобна концу дула гигантского ружья, и огонь имитировал выстрел, но только не разовый, а вечный. Как будто бы мгновение этого выстрела застряло во времени.

— Понятно. — Он хотел сказать что–либо, увести тем самым их обоих с края опасной территории, к которой привели его вопросы.