Мартиша замолчала, покачивая головой и думая о чем-то своем. Затем продолжила:

– Мы с ним познакомились в вагоне поезда, который в момент Удара встал в туннеле недалеко от станции. Вместе проводили эвакуацию пассажиров, успокаивали паникеров, помогали тем, кто не в силах был добраться до станции пешком. Потом наводили порядок среди спасшихся, организовывали их быт, ходили в рейды на Поверхность… Нас тогда было всего несколько человек – эдакий костяк, который всеми силами не давал станции потонуть в хаосе, безнадеге и беспределе. После того, как из-за психического помешательства был отстранен от должности наш первый комендант – бывший сотрудник станционной службы, – все думали, что его место займет Илья. Но Красная линия, в чьей сфере интересов мы – как общество со схожими убеждениями – тогда находились, прислала своего ставленника. Мол, для укрепления связей, консолидации единомышленников, и все такое прочее. А тот, недолго думая, начал устанавливать свои порядки и закручивать гайки… Признаться, для станции это были не лучшие времена.

– А куда потом делся этот «красный» комендант? – полюбопытствовал Марк.

– Ответственность доконала. Слишком много на себя брал, вот и… Короче, сердце не выдержало.

Показалось скавену, или в глазах Мартиши и правда мелькнуло что-то такое… потаенное, недосказанное, темное? Да и слова «слишком много на себя брал» прозвучали как-то уж очень двусмысленно! Крыс вопросительно приподнял бровь, но сирена в ответ состроила непонимающее лицо – мол, чего еще? А потом вдруг скосила взгляд на сидевших неподалеку охранников блок-поста и еле заметно покачала головой.

Марк понял, что если ей и есть, что сказать ему по этому поводу, то уж точно не здесь и не сейчас. Но он готов был поклясться, что за всей этой недосказанностью кроется какая-то очень давняя и надежно упрятанная в самый дальний и темный чулан нехорошая история.

– Красные тогда прекратили эти свои попытки «укрепления связей», – как ни в чем не бывало, продолжила женщина. – Но тем не менее некий легкий пригляд с их стороны чувствуется до сих пор. Впрочем, равно как и со стороны Ганзы, но эти хапуги тут вообще за всеми мониторят. Вот и выходит, что у всех вокруг нас какие-то шкурные интересы-шментиресы, а Зотову как лицу, несущему ответственность за своих людей, это все разгребать!

Сердито фыркнув, Мартиша резким движением откинула назад косички. И закончила, вернувшись к тому, с чего начался разговор:

– Так что ты не обижайся на нашего коменданта, и уж тем более, не думай, что он – такой весь из себя злобный крокозябер. Я-то его хорошо знаю. И… все-таки он не заслужил тех слов, что я сегодня наговорила ему в запале. Пожалуй, надо будет сходить извиниться. А то на душе как-то неспокойно.