Плечи Гареда приподнялись и опали.

– По мне, так ночи как ночи. Убивать демонов – та еще работенка, но это не то что валить деревья. Мой топор пометил сам Арлен Тюк. Замахнешься на демона – и никакой усталости. С каждым ударом становишься все сильнее.

Все захмыкали и понимающе закивали, но Рожер умел рассмотреть изнанку. Скорее всего, никто из гостей не видел демона вблизи, не говоря уж о том, чтобы с ним сразиться.

– А вы, Рожер? – осведомился Джансон. – Насколько я понимаю, у вас такого преимущества нет, когда вы завораживаете демонов игрой на скрипке. Должно быть, утомительно играть всю ночь.

– Вот они, мои мозоли, милорд, – улыбнулся Рожер, показывая свои восемь пальцев.

Собеседники были достаточно подготовлены, чтобы не вздрогнуть, но он прочел в их глазах изумление. Искалеченная рука – суровое напоминание о том, что таилось ночами за их мечеными стенами.

– Как говорит Гаред, мы в Лощине привыкли к таким вещам, – продолжил Рожер. – Может быть, я малость разомну пальцы, если сыграю в убежище…

– Не трудись, – сказал Кирин. – Я уже пробовал. Никто не садится играть в кости с жонглером.

– Мать-герцогиня дураков не растит, – заметил Джансон.

Райнбек и его братья расхохотались, как будто Кирин вообще не сказал ни слова.

Герольд же вымученно присоединился к веселью, отчаянно пытаясь хоть немного вписаться в компанию. Он воспользовался наступившей паузой:

– У меня тоже есть кое-какой опыт общения с демонами. Вы, может быть, слышали историю о том, как я отсек руку скальному демону?

В памяти Рожера что-то мелькнуло, но дело тем и ограничилось. Остальные застонали.

– Только не снова эту пьяную байку, – воспротивился Райнбек.

– Должно быть, демон был мелкий, – не поверил Гаред. – Ты вряд ли дотянешься до руки приличного скальника. Что у тебя было? Топор? Киркомотыга?

Кирин улыбнулся, оживившись.

– Сие великая притча! – Он отвесил Райнбеку поклон. – С дозволения вашей милости…

Герцог прикрыл ладонью лицо.

– Очень надо было спрашивать, барон? – Он махнул рукой в сторону Кирина. – Ладно, герольд. Спой свою песнь.

Кирин метнулся на середину комнаты, призывая к вниманию, а герцог подал знак принести еще вина. У герольда была отличная лютня, и если пел он средне, то и Рожер не относился к великим певцам. Голос Кирина, густой и чистый, окутал помещение чарами.