– Я не очень в этом разбираюсь, но вроде бы нет. Радиоволны в Улье плохо распространяются, протягивать на большие расстояния кабели тоже нельзя, только в пределах стабильных кластеров.

– А локалки?

– Не понимаю, о чем ты.

– Локальные сети?

– Не знаю, говорю же – я в этом не разбираюсь.

– Мобильники есть? Мобильная связь работает?

– Только поблизости от вышек и только в пределах Азовского Союза. В соседних государствах твой телефон работать не сможет, даже если у них есть своя связь.

– А как вы вообще зависаете?

– Ты про турник? – удивилась я резкой смене нити разговора.

Да и вопрос как-то странно сформулирован.

– Да нет, я, в смысле – насчет зависнуть. Ну там, типа, где у вас тусовки, движуха разная и все такое, как вы вообще оттягиваетесь.

– Док, я вообще перестала тебя понимать.

– Или ты реально сложная, или я вообще тупой. Тебе сколько лет? Точно шестнадцать?

– Шестнадцать стандартных, скоро семнадцать.

– Ну, норма. Вот давай так – что ты по вечерам делаешь?

– Этим вечером я пью чай и ем рыбные консервы, чуть позже попробую заснуть.

– Не, я, в смысле – вообще, про другие вечера. Ты же не всегда вот так живешь, по тебе это заметно. Ты вся какая-то ухоженная, ты вообще в такую жизнь никак не вписываешься, таких, как ты, я даже у себя не помню. У нас хватало телок прилизанных, но они другие, реально наштукатуренные, в головах навоз, о тебе такое не скажешь и соображаешь четко. Ты в школу ходила?

– Я проходила обучение в закрытом заведении.

– А чему там учили?

– В основном учили быть женщинами.