– Ты хочешь привести графа Фларского к престолу, – кивнул Райсор, поняв, о чем ведет речь его собеседник, – с теми союзниками, что он уже собрал, это вполне реально. Я бы даже сказал, что это лучший для нас вариант из всех возможных. Только, сколько придется ждать, прежде чем Иинан Третий все-таки освободит престол? Никто же не может предсказать, как долго он еще проживет. Это может быть неделя, а может быть, еще несколько лет. За это время Респир сумеет уйти очень далеко… Может быть, тогда тебе и не стоит рваться за ним следом? Месть все равно ничего не изменит, а здесь ты сможешь добиться куда большего, чем где-либо еще. Об этом ты не думал?
– Нет, об этом я не думал, – покачал головой Эдвард, – это единственное, что еще имеет для меня значение. Все остальное лишь второстепенно. И ждать этих событий, просто сложив руки и ничего не делая, я больше не намерен. Если необходимо, то придется их подтолкнуть…
Глава 11. Честь не имеет значения
Глава 11. Честь не имеет значения
Снова перед ним поднимался на горизонте освещенный королевский дворец, возвышающийся над всем Рейнсвальдом, такой же огромный и грандиозный, но сейчас казавшийся мрачным и тяжелым, словно нависающим над человеком. Прежнее величие и красота сейчас не воспринимались погрузившимся в свои думы Эдвардом, сидевшим на пассажирском сидении транспортного аэрокоптера с гербами Тристанского дома, медленно приближавшегося к посадочной площадке. Последний раз, когда он посещал это место, то танцевал с Изабеллой и был искренне счастлив, а жизнь впереди ему казалось успешной и с очень счастливым будущим.
Эдвард вздохнул, собираясь с мыслями и отгоняя прочь все лишние размышления. Его сейчас ждет первое появление в свете после всех прошедших событий, после полутора месяцев реабилитации, почти оправившегося от полученных ран и горевшего жаждой мести. Конечно, королевский двор будет полниться слухами о его прибытии, равно как и о том, что собирается делать дальше. Сборище глупцов и сплетников, по другому думать о придворных, живущих во дворце, тристанский барон не мог себя заставить, чувствуя, как даже сейчас к горлу подбирается ком, ведь даже расстрел его свадьбы был для них не более, чем очередной интересной новостью, какую можно обсуждать и перебирать по деталям бесконечно. С какой бы радостью он посмотрел бы, как их самих расстреливают из автоматического оружия. Хотя, быть может, такое еще предстоит увидеть, если на Рейнсвальде все же вспыхнет война, не будет ни правых, ни виноватых, лишь те, кто на твоей стороне, и все остальные. Гражданская война страшнее любой другой во многом потому, что в ней брат идет на брата, друг на друга, нет правил и ограничений, нет нейтральных или невиновных. Безумная резня тех, кто еще недавно называл себя гражданами одного государства, а потом с неистовством уничтожает своих же соседей, спишет любые ошибки и любые грехи.