* * *

– Этот день мы с вами вынуждены начать с прискорбного известия. О событии, до самого основания потрясло наши представления о чести и достоинстве, присущими каждому, кто носит гордый титул дворянина королевства, – голос звучал так, словно говорящий уже готов заплакать, не в с илах больше сдерживать душившие его разочарование и боль. Глава Стражей, скорее всего, был избран на эту должность еще и потому, что являлся отличным оратором, способным задеть за живое даже феодалов Рейнсвальда и придворных, с самого детства оттачивающих умение выживать и даже бороться в условиях постоянных интриг и лжи светского общества королевства.

Эдвард, слушающий его слова, медленно закипал от бешенства, копившегося в душе. Сейчас, в этом зале, должна произойти самая большая несправедливость, какую только видел в своей жизни, но сам он при этом не мог ничего поделать, чтобы остановить все происходящее. Наоборот, должен сидеть, поджав хвост, как последний трус, в надежде на то, что его обойдут стороной и не заметят. Он не предположил, как на все может отреагировать Рокфор, и теперь его гибко выстроенный план приобретал совершенно иные черты. Еще раз бросив взгляд на графа, обратил внимание на то, что Дэлай больше смотрит на него, чем на Главу Стражи Трона, опасаясь, что молодой барон Тристанский выкинет какую-то глупость. Все было уже обсуждено и подготовлено, разделено чуть ли не на фразы, но все равно все участники нервничали, зная, что на Совете ни один план еще не оказался действенным.

– Сегодня нам поступило известие, что герцогство Росс, являющейся частью королевства Рейнсвальд, было самым подлым и бесчестным образом атаковано превосходящими силами другого феодала нашего королевства. Нарушившего таким образом закон пятисот часов, один из самых древних и почитаемых законов, созданный еще на заре нашей цивилизации с целью поддерживать мир и порядок во время междуцарствования после смерти короля. И сейчас я хочу попросить потерпевшую сторону, либо сторону, представляющую интересы потерпевшей стороны встать и назвать виновного, лишившего себя чести и достоинства, – Глава Стражи протянул руку в центр зала, приглашая выступить с предъявлением обвинения молодого графа Гористарского, принявшего расстроенный и разочарованный вид.

– Братья! Как и вам, мне очень дороги и важны те законы, каким подчинены основы нашей жизни на Рейнсвальде, тот мир и покой, что они охраняют, – из него мог бы получиться неплохой оратор. Если бы только новый гористарский граф обращал больше внимания тренировкам и следил бы больше не за собственными интонациями, а за тем, как на его слова реагируют окружающие, – однако среди нас есть люди, какие не чтут их так же свято, как и мы с вами. Герцогство Росс издавна находилось под защитой Гористарского бароната. Я, как и мой предшественники, всегда чувствовал ответственность за наших друзей в герцогстве. Сейчас же, положившись на то, что по никто не смеет обнажить оружие в столь тягостный для нас момент, я ничем не смог помочь графству, когда на него так вероломно напали. Мы обнаружили на развалинах лишь свидетельства того, кто это сделал, а так же рассказы выживших, переживших этот жестокий и кровавый бой. Думаю, моих слов уже достаточно, чтобы вынести обвинения, но я хочу, чтобы вы сами приняли для себя решение, кто же виноват в случившемся, – он достал из кармана камзолу кусок внешней обшивки экзоскелета, и, высоко подняв руку вверх, продемонстрировал его всем присутствующим. Чтобы не возникло никаких сомнений, изображение перевели еще на большой монитор, спустившийся с потолка, и там отчетливо были видны символ полка, распустивший когти геральдический грифон, и герб Тристанского дома, чуть обугленный от попадания вражеского снаряда, но все еще вполне читаемый.