Она вышла быстро из душа, увлекая за собой клубящиеся белым молоком остатки водяного пара. И ступая по пластиковому черному полу в обнаженном виде, плавно раскачивая овалами голых красивых бедер и виляя из стороны в сторону, гибкой своей широкозадой как у настоящей живой женщины фигурой, подошла к большому стоящему напротив нее наполненному водой до самого верха аквариуму. Еще мокрая вся в ручейках парящей воды как некая водная русалка вышедшая из того парящего горячего душа, словно из глубокого озерного омута. И мгновенно впитала то, что было на ее нагом полностью жидкометаллическом теле. Все до последней капли. Сзади нее стояло прямоугольное в человеческий рост большое встроенное в саму стену и отделанное толстым белым пластиком зеркало. Верта посмотрелась в него своим рыжеволосым жидкометаллическим затылком машины Т-1001, вспоминая, как пряталась там, когда ожидала появления пленного и уже покойного Белова Андрея. Она любила играть в такие прятки и заставать в расплох, как любовников, так и приговоренную к смерти свою жертву. Порой для нее, что любовник, что жертва было одно, и тоже.

Горел яркий дневной электрический свет. И кругом стояли из пластика столы. И на них в минзурках и колбах, что-то шипело и булькало как в химической лаборатории. Она посмотрела на стоящий в конце комнаты свой главный в этой лаборатории с постоянно качающимся кольцевым маятником стол, заваленный журналами, папками и тетрадями. В то время как в аквариуме плавал длинный, извиваясь черный цветом угорь.

Верта вспомнила, как поставила прикосновением диагноз пленному АBN007855656. И как на том столе взяла тетрадь и отдала ее ему лично в его руки. Дав ознакомиться на досуге со своей смертельной болезнью. Она хотела получить его в качестве испытуемого, превратив в машину и связав его судьбу со своей, но не вышло. И его больше уже нет.

— Поняла, мой повелитель. Сейчас же выдвигаюсь — произнесла она, отбросив свои личные любовные и трагичные воспоминания в своем молекулярном микропроцессоре на языке машин, стрекоча электронными звуками, цифровыми шифрами и кодами своему хозяину, пославшему свое ей сообщение из области нулевого пространства GAMMA-X2 из глубины блока Х30, Главной Догмы автоматического роботонизированного своего муравейника.

Угорь подплыл к стеклу. И замер, глядя на Т-1001, стоящего перед ним.

То был не живой рыбоподобный угорь, а лишь отдаленно напоминающий угря и тоже робот. Точнее, отдельная часть самой Верты, машины Т-1001. Ее встраиваемое в ее жидкометаллическое тело еще одно запрограммированное в работе как одно целое с главным носителем устройство и оружие, и живущее теперь отделившись от главного и основного, отдельно пока в этом аквариуме. Большую часть времени, проводя в кибернетической спячке, прямо в воде и на дне аквариума в этой верхней наземной лаборатории первого этажа трехэтажного здания. Здания, куда приводили роботы охранники и конвоиры Т-700 покойного пленника Верты Белова Андрея. И где она соблазняла его, но безуспешно.