Они снова забрались на очередную с торчащими черными скалами гору, когда там где раздавались взрывы, и горело все кругом, все вдруг закончилось и не в пользу нападающих.

* * *

Дмитрий, разбуженный еще ночью от далекого грохота и взрывов, не спал всю оставшуюся ночь. Как, наверное, вся его лесная староверческая деревня. Наблюдая зарево далекого пожара, где-то далеко от их лесной деревни в стороне бывшего Красноярска. Там, где была железобетонная оборонительная крепостная цитадель Скайнет. Это все длилось до самого утра. И десяти часов.

Он не спал всю ночь. И выйдя из своего дома, пошел в сарайчик, где был его любимый хряк Борька. Он решил его попроведать и посмотреть как он там. И сейчас Дмитрий, вышел из своего сарайчика, где в очередной раз, покормив его тем, что сварил из отходов своей погребной провизии. Того, что выдали военные им селянам на пропитание, снова посмотрел туда, остановишись поверх макушек высоких чернокорых сосен. С наклона горы. Туда, где всю ночь что-то грохотало, взрывалось и горело. Освещая горизонт огненным пламенем ярких вспышек.

Прошлым вечером снова приезжали военные ракетчики и выделили им из своих запасников селянам. В основном опять, как и всегда одни консервы. То, что долго хранится.

Они приехали на вездеходе и привезли свои продовольстенные запасы селянам. Он тогда стоял у ограды своего дома и видел проехавший мимо тот в камуфляжной окраске старенький, но проверенный уже временем гусеничный легкий 5800тонный вездеход АТ-Л.

Тот вездеход объехал все дома и выгрузил каждому жителю те самые консервы и хлеб. Это было их обязательство за призванных в ряды бойцов детей лесных двух деревень в верховьях Маны. Чисто условный договор между военными и жителями.

Вездеход также подкатил и к дому Дмитрия. И из нег овыпрыгнули двое военных. А из кабины какая-то красивая на вид лет двадцати девица в военной пятнистой форме ракетчиков. Вооруженная, как и все военные с автоматом за спиной и с пистолетом в кобуре на военном ремне.

Она стояла исмотрела на дом Дмитрия и увидела зеленеющую картофельную ботву в огороде дома.

— Привет, дедуля! — поприветствовала молодая девица ракетчица пятидесятилетнего Егорова Дмитрия — Как жизнь?

— Только держись — он той девице ответил, выходя из своей ограды дома и рассматривая, что им в этот раз привезли.

— Ну как, может еще что-то нужно? — произнесла девица Дмитрию.

Тот воспринял это просто как дурную молодую шутку, прекрасно понимая, что лучше и нет, кроме таких вот консервов.

— Я тут гляжу, у вас посадки начались? — она произнесла ему, так и не сходя с подножки гусеничного военного тягача — Картошку садите. Не такие вы, значит, бедные как прикидываетесь. Вон там в том доме — она, произнесла громко и показала на дом его соседа Павла Спиридонова, что стоял на значительном отдалении от дома Егорова Дмитрия — Тоже, картошку посадили. И фасоль с горохом, где-то выкопали из своих сныканых запасов.