В одно мгновение Брака оказалась возле Танин, что-то бормоча и удерживая ее бессильно повисшее тело, чтобы оно не сползло на пол. Губы Танин шевелились, но голос изменил ей. Кровь струилась промеж ее пальцев.

Свет в ее глазах погас.

Стрелец дернул Сефию за рукав. Она повернулась к нему. Их мешки были уже у него за спиной. В руках он держал Книгу. Кожаная обложка сияла в свете горящих свечей, отполированная тысячами прикосновений.

Книга о родителях Сефии.

Книга об Осло Канте.

О Танин.

Обо всем на свете.

Последний взгляд на тело Нин, горой высящееся возле стола.

Бежать или умереть!

И вот Книга уже в ее руках, и они бегут – через дверь, по туннелю, освещенному факельным огнем, пляшущим на потолке. А сзади – истошные вопли Браки:

– Пол! Пол!

Звук бегства отражается от стен туннеля.

Дыхание разрывает грудь.

Они выбегают в темный провал пакгауза, пол которого освещают крупные звезды.

И вот они в гавани, где по воде протянулись тени кораблей.

Сефия и Стрелец подбежали к ближайшему ялику, бросили в него свои пожитки и, отвязав от причала, быстро поставили парус. Сзади, от пакгауза, доносился топот погони, шум и крики. На последнем дыхании Стрелец оттолкнул ялик от причала, и ветер сразу же наполнил парус.

Раздались выстрелы. Стрелец и Сефия пригнулись, и пули выбили позади них щепу из корпуса ялика.

На причал выбежала толпа людей с ружьями в руках. Кто-то носился по причалу в поисках лодки. Остальные встали на одно колено и прицеливались. Вперед вышел человек, на лице которого было написано такое горе, что оно могло бы расплавить стекло. Человек отирал слезы, струившиеся из темных глаз.

Взгляд его встретился над темными водами со взглядом Сефии.