Крики из отсека за спиной.
Мои мышцы напряглись. Резко вмешалась подготовка, расслабив тело, приготовив его к столкновению…
– Не может быть, – неожиданно воскликнула Вонгсават.
В космосе невозможно увидеть ракету. Даже те, что сделаны
«Угрозы ракетного удара нет, – произнес боевой компьютер слегка разочарованным голосом. – Угрозы ракетного удара нет».
– Оно еле движется, – Вонгсават, качая головой, ткнула пальцем в другой экран. – Скорость вращения… Э, ребята, да оно просто дрейфует.
– Но это все-таки автоматика, – я показал на небольшой красный всплеск на спектроскане. – Возможно, электроника. Это не камень. Не просто камень, по крайней мере.
– Тем не менее активности нет. Оно абсолютно инертно. Дай-ка я запущу…
– Лучше смени курс и сдай назад, – я произвел быстрый расчет в уме, – метров на сто. Тогда оно буквально окажется у нас на ветровом стекле. Включи внешнее освещение.
Вонгсават смерила меня взглядом, в котором сложным образом соединились презрение и ужас. Такие рекомендации едва ли доведется услышать во время летных инструктажей. Кроме того, в ее крови, как и в моей, наверняка еще бушевал адреналин. Это портит характер.
– Выполняю смену курса, – произнесла она наконец.
За иллюминаторами вспыхнул свет.
В некотором отношении идея была не супер. Укрепленный прозрачный композит иллюминаторов должен был соответствовать спецификациям боевых действий в вакууме, из чего следовало, что от него отразятся любые микрометеориты – кроме разве что самых бойких, – оставив максимум царапину. Уж разумеется, столкновение с дрейфующим объектом им ничем не грозит. Но оно в определенном смысле все же нанесло удар.
За моей спиной пронзительно вскрикнула Таня Вардани. Короткий, тут же оборвавшийся звук.
Хотя объект обгорел и пострадал от низкой температуры и отсутствия давления, в нем все же можно было опознать человеческое тело в летней одежде.
– Господи боже, – снова прошептала Вонгсават.
Почерневшее лицо невидяще смотрело на нас. Вокруг пустых глазниц колыхалась кайма лопнувшей замерзшей ткани. Рот был раскрыт в крике – столь же немом сейчас, сколь и тогда, когда его обладатель пытался озвучить свою смертельную агонию. Тело под тканью нелепо-яркой пляжной рубашки было раздуто – очевидно, из-за разрывов кишок и желудка. В иллюминатор стучала костяшками клешня руки. Вторая рука была заведена за голову. Ноги были согнуты так же – одна вперед, другая назад. Этот человек, кем бы он ни был, умер, барахтаясь в вакууме.