Карие глаза открылись, и с трудом разлепившиеся губы едва слышно прошептали: «не надо». Надо! Ещё как надо! Тело женщины, неожиданно тяжёлое и неуклюжее, не хотело вылезать из коляски, тут ещё водитель протянул руку, явно чтобы мне помешать и тогда я, отпустив девушку, изо всех сил двинул ему в ухо слева. Тот кулём свалился с седла, а я обошёл коляску и рывком выдернул пленницу из люльки. Нести её было недалеко, но девица оказалась на удивление тяжёлой, да ещё никак не помогала мне при транспортировке, а просто безвольно повисла на моих руках.

Лишней одежды у нас не было, только то, что на себе, но парни уже сообразили, скинули дохи, девушка, едва её положили на один из расстеленных на полу тулупов, съёжилась в позе эмбриона и мы укутали её, как могли. Изверг-мотоциклист между тем поднялся и даже лопотал что-то возмущённое. Ярость уже застилала мне глаз, я сделал пару шагов в его направлении, тот всё понял, видимо, сунул руку за пазуху и даже вытащил пистолет. Но я уже бил. Бил, пока не свалилась шапка, разбил ему очки и себе костяшки пальцев, разбил ему губы, немалого размера нос и, наверное, забил бы его совсем, если бы Дима с Гошей меня не оттащили. Ваххабит, это был один из людей Мамеда, управляющего борделем, подвывая и пачкая снег кровью, пытался уползти на обочину, я вырывался, пока не услышал:

— …ри сейчас набегут!

— Что? — не понял я, и тут же понял.

Кровь! Надо ехать или будем отбиваться от порождений Тьмы. Скомандовал:

— Погнали, — и повернулся к «Скауту».

— Мотоцикл, — воскликнул Гоша, напоминая, что у нас препятствие на дороге.

— Пох, дави! — распорядился я, и парни переглянулись.

— Дави! — рыкнул я громче.

— А этот как? — спросил Дима, кивая в сторону поднявшегося на ноги бармалея. Тот был занят прикладыванием снега к разбитому румпелю на предмет остановить кровь. Я вспомнил, что и сам раскровенил руку, быстро облизал её и произнёс:

— А что, кто-то расстроится? — намекая на его вероятную и желательную гибель от коготков детишек Мрака.

Хотя это вряд ли, до ворот меньше ста метров, добежит, сучёныш. Гоша умело, и, как мне кажется, излишне нежно, столкнул мотоцикл в сугроб, и «Скаут» начал медленно ускоряться. Я велел Диме занять моё место, а сам, якобы для прикрытия тыла, перебрался назад. На самом деле мне нужно было убедиться, что девушка ещё жива, потому что если она умрёт, бородатый упырь тоже умрёт. И плевать на последствия, неважно мне, кто она, как низко пала и что сделала, просто так НЕЛЬЗЯ. Нельзя настолько, что одним этим поступком ублюдок вычеркнул себя из числа людей, и нормальные человеческие нормы на него больше не распространялись. Это был таракан, которого хотелось раздавить.