– Черт, так ты не на сиськи пялился.

– Нет, на них тоже, – признался я. – Но сам знаешь. Ничего с периферии не теряется.

– Что есть, то есть.

– Мэллори.

Мы оба посмотрели в сторону крика. По причалу от подводного бункера шагал Тодор Мураками. Он был безоружен, не считая обычных «Калашникова» на бедре и ножа на груди. Вокруг него со светлеющего неба падал мягкий дождь.

– Наш ренегат шевелится и плюется, – сказал Мэллори, показывая на меня.

– Хорошо. Слушай, раз только ты можешь заставить свою команду действовать скоординированно, пойди и построй их. В борделе еще остались тела с нетронутыми стеками, я сам видел, когда уходил. Кто знает, может, там даже живые свидетели еще где-то отсиживаются. Пройдитесь в последний раз – никого не оставлять в живых, все стеки расплавить, – Мураками с отвращением всплеснул руками. – Господи, это же пираты, уж с этим они должны справиться. А они играются там, выпускают пантер и упражняются в стрельбе. Ты только послушай.

Пальба из бластеров еще висела в воздухе, длинные неорганизованные очереди с возбужденными криками и смехом. Мэллори пожал плечами.

– А где Томаселли?

– Все еще ставит железо с Либек. А Ван ждет тебя на мостике, пытается проследить, чтобы никого случайно не сожрали. Это твой корабль, Влад. Пойди и рявкни на них, а когда закончат прочесывать – подгони «Колосажателя» для погрузки на эту сторону.

– Ладно, – словно рябь пробежала по воде: Мэллори вошел в образ Влада и начал нервно ковырять рябые шрамы. Кивнул мне. – Увидимся, когда увидимся, а, Ковач? Давай.

Я смотрел, как он обходит стену станции и скрывается из виду. Метнул взгляд обратно на Мураками, который еще смотрел в сторону звуков веселья после операции.

– Любители, мать их, – пробормотал он и покачал головой.

– Итак, – сказал я мрачно, – ты все-таки здесь по заданию.

– Угадал с первого раза, – отвечая, Мураками присел и, хмыкнув, приподнял меня в неуклюжее сидячее положение. – Только без обид, а? Я же вряд ли мог вчера все тебе рассказать, призывая к ностальгии, да?

Я огляделся с новой точки обзора и увидел Вирджинию Видауру, привалившуюся к кнехту с руками за спиной. На ее лице был длинный темнеющий синяк, один глаз заплыл. Она тупо посмотрела на меня, потом отвернулась. В грязи и поту на лице были размазаны слезы. Ни следа оболочки Сильви Осимы, живой или мертвой.

– И поэтому ты решил развести меня как дурачка. Он пожал плечами.

– Работаем с подручным материалом, сам знаешь.