Очередное видение.

Кругом выла сирена, но уже с удвоенной силой. Горел и лился из зданий огонь, а небо закрывало облако дыма. Снова беззащитная женщина стояла посреди хаоса. Дом за домом, очаг огня за очагом, город вырисовывался в моём воображении, и в этот раз всё было видно настолько чётко, будто я когда-то там на самом деле был. Смрад, жара и выстрелы меня уже не пугали. Я понимал, что они угрозы не представляют. Казалось, будто эта женщина хочет мне что-то сказать. Она снова пела, едва слышно, но я не мог разобрать слов песни. Подойдя к ней, я положил руку ей на плечо, и повернул к себе. Красивое лицо рассекал шрам будто оставленный драконьим когтем. Коричневые зрачки дрожали, и она плакала.

– Сынок… – произнесла она, растягивая губы в улыбке. – Сыночек мой…

– Что?! – воскликнул я, отскочив от неё. – Кто ты?!

Но она не успела ответить на мой вопрос. Меня словно схватила огромная невидимая рука, и отнесла от неё за черту города. Это был тот же город, в котором я видел пауков впервые. Я оказался на той же тропинке, которая неестественно перерастала в траву. Всё это время я видел один город. И это был Старый город, в котором меня впервые взяли в плен, только другая его сторона.

Я увидел статую человека, стоявшего в окружении воды, которую мне так тогда хотелось попить. Город показался мне таким родным и близким теперь, что захотелось в него вернуться. Земля вдруг задрожала.

Из-под земли вылез стол покрытый мхом и грязью, и между кусками сырого чернозёма стоял протектор. Передо мной полыхнула яркая вспышка, и как только она рассеялась, то на месте её возникновения остался висеть белый экран, который ни за что не держался. Проектор вспыхнул, и стал проецировать на экран чьи-то воспоминания. На экране был город с оживленными тротуарами. Ярко светило солнце, и на сердце от этого вида становилось тепло.

– Хочешь шоколадку? – раздался женский голос.

– Хочу мама, – ответил кто-то детским голосоком. Изображение на экране было видом из его глаз. – А что для этого нужно сделать?

Задав вопрос, ребенок поднял глаза на женщину. Оказалось, эта та самая женщина, что пела в огненном городе, только без шрама.

– А надо будет навести порядок у себя…

Её инструкции прервались грохотом, который перемешался со звуком падающего здания и ломающихся стёкол. Ребенок перевёл взгляд обратно на тротуар, и увидел валящие с соседней улицы клубы пыли.

– Мама! – Он закричал испуганно. – Что это?!

В груди защемило. Моё подсознание будто было знакомо с тем, что я вижу на проекторе. Я без сомнения мог сказать, что ощущал этот ребёнок, потому что сам ощущал то же самое. Страх, беззащитность, желание спрятать и спасти маму. Но он был слишком мал и ничтожен, чтобы кого-то защитить.