И вот теперь, проехав чуть ли не половину планеты на перекладных, в общественном транспорте — хотелось как можно тщательнее запутать след для возможных ищеек! — он идет на нелегальную биржу, через которую можно получить работу у наемников. Как ни крути, а выбирать ему не из чего: кроме как хорошо воевать, в жизни ничему толковому так и не научился. — Точнее, умел то он многое, и руки у него всегда росли из нужного места, но без диплома и надежных документов на работу его никто просто не возьмет. Еще и полиции сдаст, как сомнительную личность. Наемники же ребята не привередливые — да и пополнение в их рядах требуется достаточно часто: всегда была нужда в «свежем мясе», особенно во время войны. Шансы, что его возьмут, немалые — главное, придумать себе достаточно правдоподобную легенду, в которую поверят. Посредник-бесалиск дал ему адрес и рекомендацию к владельцу «вербовочного пункта», теперь все дело за ним самим. Плохо только, что кантина, служившая вербовочным пунктом, наверняка просматривается видеокамерами, и прослушивается — иначе юстициары просто не дали бы ее владельцу работать. Плохо это потому, что рекрутеру придется назвать то имя, которое потом будет стоять в его настоящих документах — а он очень не хотел, чтобы его запомнил кто-то из тех, кто останется на Корусанте. Но, делать нечего, как получится — так и получится. Имя он оставил прежнее, просто слегка сократил его, оставив один слог из трех. Когда то, мама ласково называла его именно по первым слогам имени — Эни, а друзья детства, наоборот, начало имени предпочитали проглатывать, зовя его Кеном — на что он охотно откликался. Где они теперь, его старые друзья, живы ли? Эникен… татуинский выговор: потом его звали чуть иначе, с иным произношением. Фамилия — девичья фамилия его матери вполне пойдет! Тем более, что теперь это не имеет уже совсем никакого значения. Кен Старкиллер… неплохо звучит, ему подойдет.

Ему и так дико повезло, что он остался жив. Если еще недавно Старкиллер — надо привыкать к новому имени! — хотел только смерти, то теперь, в полной мере ощутив ее огненное дыхание на своем теле, вдруг передумал умирать. К тому же, оставаясь в живых, он ломал игру тем, кто сломал жизнь ему самому. Странно, как задуманная пакость ближнему своему поднимает настроение: еще совсем недавно Старкиллер пришел бы из-за таких мыслей в ужас. А теперь ненависть является просто еще одним стимулом — одним из немногих хоть как то еще заставляющих его жить. Когда он ввалился к Мяснику, с черного входа, что называется — на автопилоте и на адреналине — только ненависть, прежде всего к самому себе и своей глупой доверчивости, заставляла его передвигать ноги. И хвала Силе, что он сумел дословно вспомнить кодовые фразы пароля для секретных агентов разведки Тиона, что когда то сообщил ему Райден Дуку — иначе Мясник просто выкинул бы обратно на улицу неизвестного подозрительного типа с обширными ожогами по всему телу. А так… Мясник умный мужик, и будет крепко держать язык за зубами, потому как знает — еще с тех времен, когда начал работать на хаттский картель: длина жизни имеет обратную зависимость от длины языка. А тут, после обмена нужными словами, и в бакту сразу сунули, без вопросов, — и одежонку потом, спустя несколько дней, выдали. — Кредитки Старкиллер не побрезговал добыть себе перед этим сам. Тем более, что тут даже совесть его не мучила — мерзавцы, которых он заставил «поделиться» деньгами, и так явно зажились на этом свете — еще, получается, он и пользу обществу принес. Губы невольно скривились в ухмылке — когда то, это самое «приносить пользу» было смыслом его жизни — ну вот и доприносился…