Паук и правда ждал. Он сидел в углу, похожий на комок беспросветной косматой тьмы. Членистые лапы были поджаты, и туманные белки странных глаз глядели в никуда. Острия стрел устремлялись на него со всех сторон. Единственное неверное движение…

Ольва встала у решетки.

– Сними, – тихо выговорил паук. – Слишком сложно с этим. Жизнь, смерть, судьба, любовь, верность. Слишком, – продолжил Эстайн. – Все, что было у тебя, есть тут. В этом металле. Честь, доблесть, выбор.

Она вздохнула.

– Бремя того, кто мыслит. И кто живет. Да.

– Слишком сложно… сними. Я шел отдать. Добровольно. Я шел. Получил случайно. Не хочу. Прости. Слишком трудно.

Даэмар очень осторожно открыл дверку темницы. Паук, подчиняясь жесту Ольвы, медленно выбрался наружу. Женщина наклонилась. Стражники издали слитный металлический шелест. Пальцы дайны бесстрашно прошлись по горячему хитину, по черной цепочке, глубоко вросшей в него.

– Ты шел. Я не знаю, откуда ты взялся и где твое место. Не могу даже предположить, – твердо выговорила Ольва. – Такие не должны существовать… здесь, и потому грядет война, в которой падут многие.

– Я знаю.

– В которой твои братья падут все. Потому что такие, как я… не позволим, понимаешь? Нам слишком дорог этот мир.

– Я зна-аю… – простонал паук. – Я Эстайн, я знаю. Я понял. Это трудно. Сними.

– Я не могу. – Ольва встала. – Эта вещь нашла у тебя свое последнее пристанище, и я не могу противоречить воле Сотворителя. Жизнь и смерть, судьба, любовь и верность, честь и выбор – теперь это все твое, Эстайн, чудовище, сын чудовища. Ты с этим будешь жить, и ты должен решить, как с этим знанием собираешься погибнуть.

– Жизнь… смерть, – скрипнул паук. – Жизнь… смерть.

– Выбирай. Покуда ты останешься тут. Это все, что я могу для тебя сделать. Живи и думай. Думай за всех твоих братьев.

– С-с-смерть…

Фигура в блестящей кольчуге уходила, стрелы смотрели в белые глаза паука, а сам он сжался в судорожный черный ком.

– С-с-смерть…

Это была почти смерть – но не обнаженно-страшная, как на болотах, а нежная, теплая, напоенная ароматами трав и светом.

Услышав голос того, кто касался его мягкими руками, Котяра передумал умирать и распахнул голубые очи…