– Бабушка?

Мерные тягучие движения после бешеной гонки страсти начали понемногу расслаблять ее плоть. Золотые монеты во много слоев под спиной нагрелись и казались мягкими. Над головой качались далекие звезды чужого мира – и глаза Мастера Войны были самыми яркими из них.

– Н-нет… Бабушка – это ваше слово. Великая Праматерь. Йертайан ставили монументы в ее честь, она была разящей рукой империи. Она была лучшей. И она сказала, что сделает меня лучшим. Мастером Войны. Несмотря на то что я мужчина. Бесполезный мужчина от Черных Линий, завершивший ее великий род.

– Она жива сейчас? Старенькая уже? А-ах…

Мастер Войны осваивался с новым телом, и оно было неутомимым. Но выражение тонкого нелюдского лица от вопроса Алины стало… непонятным.

– Н-нет. Не знаю, нет. Мы не виделись давно. Она живет в… уединении, в изгнании. Не подберу слова.

Алина подалась ему навстречу – снова горячая, разгоряченная, желающая. К своему мужчине.

Коснулась губами скулы.

– Как отшельница?

– Да, так. Каждый мой день с ней был борьбой. Не с ней, хотя и с ней тоже… Был трудом, от которого… больно. Хотя я не знал тогда боли. Понимаешь?

Алина всхлипнула, судорожно кивая. Напряжение внутри становилось нестерпимым. Мастер Войны снова наклонился, потерся носом о ее нос – и начал двигаться быстрее.

– Здесь, заточенный в ч-чеш-шуе… я был испытан строже, Алина. Но мне не надо было стать лучшим. Надо было просто… не потерять себя. Внутри ящ-щера.

– А мне надо было не потерять тебя, – отозвалась она.

Его лицо над ней, переломленное утренними серыми тенями, казалось призрачным – если бы не этот жар, не ощущение нарастающей волны, захлестывающей волны, горячей, горячей, горячей…

Вдруг Мастер Войны остановился – и встал.

Алина растерянно мигнула, глядя на него.

– Что случи…

Шаги. Даже не так: топот. Тяжелый, злой, нарочитый топот кованой обуви. Быкоглав? Нет, у быкоглава копыта, они звучат не так.

Тхаш серой тенью появился в проломе двери. Раннее утро добавило цвета всему вокруг – только не ему. Сутулая серая махина закрыла мир разворотом плеч.

Алина – оставленная, голая! – рефлекторно потянула к подбородку запыленный, некогда богатый подбитый мягким заячьим мехом халат, который валялся рядом.