– Привет, милашка! – крикнули ей прямо в ухо.

Дыхание прохожего было пропитано алкоголем. Незнакомец потянул на себя вуаль, но его тут же оттолкнула какая-то тучная леди, пробиравшаяся сквозь толпу с помощью увесистой корзины.

Хелен устремилась вперед, увлекая за собой Дерби. Девушки пошли следом за дамой, которая, сама того не зная, уверенной рукой расчищала им путь. Благодаря этой дородной даме с корзиной девушки добрались до входа в больницу. Хелен заметила краешек Грин Драгон Лейн – всего десяток домов отделяло девушек от нужного им места.

– Почти пришли, Дерби! – крикнула Хелен.

– Там мистер Куинн! – заорала в ответ Дерби и показала пальцем куда-то в сторону.

Хелен тоже его увидела. Он возвышался над толпой за счет высокого роста и цилиндра, низко надвинутого на татуированный лоб. Здоровяк стоял, прислонившись к стене, и сосредоточенно разглядывал окружающих. Несмотря на тесное скопление народа, вокруг Куинна зияла пустота.

Заметив Дерби, он поднял руку.

– Слава богу, – вздохнула горничная.

В ее голосе промелькнули облегчение и теплота. Дерби можно было понять: рядом с крепким слугой лорда Карлстона невольно чувствуешь себя в безопасности. Однако Хелен не забыла, как он убеждал графа использовать ее в качестве сосуда для темной энергии. Куинн – их союзник, но никак не друг.

Людская волна понесла девушек прочь, но не успела Хелен вытолкнуть Дерби на тротуар, как к ним шагнул мистер Куинн. Он схватил Хелен за запястье, Дерби – за предплечье и выудил из толпы, словно двух лососей из реки.

– Простите за грубое обращение. – Куинн вытащил девушек на относительно безлюдную Грин Драгон Лейн и отпустил их руки.

– Господи, я уж думала, мы так и проплывем мимо, – выдохнула Дерби и одарила его улыбкой.

Куинн улыбнулся в ответ:

– Не стоило беспокоиться, мисс. Ведь я был с вами.

Дерби прижала ладонь ко рту, сдерживая смех.

– Смею заявить, что вы со мной не были!

Потрясенная, Хелен перевела взгляд на зардевшуюся горничную:

– Дерби!

Девушка скромно опустила взгляд на покрытую лужами землю, но в ее голосе все еще чувствовалось веселье.

– Извините, миледи.