Честно говоря, про Фиска из фильмов и мультиков, я почти ничего не помню, хотя в сериале про Сорвиголову он играл очень и очень важную роль. Здесь его иначе, как «Призраком» не называли. Очень уж он оказался скрытным.

— Здравствуйте, господа, — поздоровался здоровенный Амбал, с трудом протиснувшись в немаленькую такую дверь. — Меня зовут Уилсон Фиск.

— Но… — тот парень, которого местные называли «шестеркой» поднялся с места, явно пытаясь протестовать.

— Не волнуйся, Джеймс, все под контролем, — успокоил подчиненного Фиск. Остальные мафиози молчали. Амбал обратился к нам: — Я хочу перекупить у вас Паука. Плачу вдвое.

Ох… Нифига себе… Я конечно, не бедный человек, но… сто миллионов баксов?! Серьезно?! Паук еще столько не навоевал!

Кстати… что тогда это значит? А значит это, что мой друг Паркер нужен Фиску (и, скорее всего и Манфреди) вовсе не ради какой-то там мести за своих людей, которых Паук покалечил. Нет. Он нужен для чего-то другого.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, для чего может понадобиться подобный экземпляр.

— Сделка уже заключена, — возмутился Седовласый.

— Я все еще не увидел денег, — возразил я.

— А я свои уже привез, — усмехнулся Фиск, выставив на стол чемодан.

— В таком случае, — по-возможности, спокойно произнес я, пересчитав наличку, — товар уходит мистеру Фиску.

— Но это… это… это совершенно неслыханно! — продолжал возмущаться Сильвермейн.

— Ничего личного, — выдохнул я. — Просто бизнес… Как насчет кодов?

— Их, конечно, мы тоже купим, — кивнул Фиск.

Отлично. Все идет даже несколько лучше, чем я думал.

Вдруг руку пронзила острая боль. Я порадовался, что мое лицо скрыто шлемом, ибо в этот момент оно, наверняка, перекосилось от страданий.

Как же не вовремя! Очередной приступ, что стали происходить с завидной периодичностью. Еще один симптом моей болезни, которая продолжает развиваться.

Над загадкой моего недуга бьются уже четыре отдела ОзКорп. Вот только толку от этого никакого — пока результатов их работа не принесла. Все потому, что моя болезнь — это что-то совершенно непонятное. Наши с отцом клетки, в какой-то момент, просто начинают меняться. Какие именно клетки, судя по всему, зависит от случая. Так у отца, в моем возрасте, еще не проявлялось симптомов, а у меня — они уже есть. Однако у Нормана в первую очередь стали меняться клетки кожного покрова, а у меня вот — нервные. В результате, я чувствую несуществующую боль, и ничего с этим не могу поделать. Самые сильные обезболивающие не помогают. Пока приходится просто терпеть.

Самое хреновое, что дальше будет только хуже. По всем прогнозам врачей, у меня уже должна была начаться вторая стадия болезни, но мне пока удается сдерживать ее за счет Ци. Однако она прогрессирует. Пока я не знаю, как мне остановить это. Но что-нибудь придумаю. Ибо выбора-то особого нет.