Вздохнув, Бай неуверенно пропел:
На пути действительно не стоял никто — перегон был пуст, как покинутый крысами трубопровод. Даль, правда, приближаться и не думала — горизонт отсутствовал напрочь, казалось, даль просто проглотила их джипы и теперь катает на шершавом языке равнины, как леденцы. Милю влево, милю вправо… И еще очень беспокоила строка о том, что кто-то кого-то не сумеет найти. Бай сплюнул в открытое окно, плевок тут же унесло встречным потоком воздуха. М-да. Ассоциации, чтоб их. Лучше уж Калугина петь. Хотя кто сказал, что и тогда не возникнет ассоциаций? Правильно, никто не говорил…
В этот вечер Бай снова не смог достучаться до Аурелов-ского терминала и подумал: нужно чтогнибудь изобрести. Он даже не удивился, когда Чен и Син вечером подсели к нему. Тигр после ужина валялся у своего джипа кверху черным пузом и водил черной ладонью по изображению тигриной лапы на двери, а Сема сначала ныл, что давно не ел бананов, а потом уселся за терминал и принялся названивать в сервис-службы городка, ближайшего на перегоне. Пора было пополнить кое-какие припасы, например, пива закупить. В городок рассчитывали въехать завтра к полудню.
От Сити их отделяло около ста тысяч километров. От Ауре-ла, видимо, меньше. Сколько он сумел проехать за две недели? По перегону ниже чем сто двадцать никто не ездит — гладкая и прямая трасса позволяла не стесняться. Даже заснувший за рулем рисковал всего лишь заехать черт знает куда, да и то скорее всего первая же кочка разбудила бы. За Ауре-лом гонятся, значит, медлить он не станет. Проводя за рулем десять — пятнадцать часов в сутки, вполне можно одолевать за день полторы тысячи километров, если не больше. Тяжело, конечно, однако когда на карту поставлена жизнь, как-то проще соглашаешься на неудобства и легче переносишь тяготы. Итого, за две недели — тысяч двадцать — двадцать пять. Но это по прямой, а если Аурел действительно покинул перегон? В любом случае встретить его ТПшники смогут не раньше, чем через месяц. А потом — рывок в миллион километров к зоне высадки… Это два года как минимум! Задание преподносило им все новые и новые сюрпризы. И кто знает, сколько их еще впереди? Камилл, Камилл, ты и твои люди не сказали всего там, в Москве, и только сейчас появилась возможность соб-ственной шкурой ощутить необъятность этого мира, мира плоской равнины и многомерного киберспейса, мира без птиц и мира без государств, мира, который еще вчера невозможно было представить.
Лишь одно радовало Бая здесь — свобода. Если забыть о задании и об облачной Москве — он был здесь абсолютно свободен. Наверное, это чувство возникало от отсутствия горизонта и от безлюдия. И пока хочется снова плюхнуться в водительское кресло и вдавить до отказа педаль акселератора, чувство свободы не покинет его. И черт возьми, ради чего жить, если не ради этого, чувства, распирающего грудь и вселяющего непонятную радость? Не ради денег же?