[Привет от Тири. Ваш CMOS покр_. инеем. Меня здесь не было. C_U_L8r!]

Любопытный юзер так и не понял, чему стал невольным свидетелем. Даже когда снял мнемоюсты и уставился на недавно купленный терминал последней модели, Что делать со странным трек-файлом, он не понял тоже.

~# run console 1

@comment: IRQ conflict

— Я снова засек их! — сказал Байкалов азартно. — Совсем рядом, километров двести пятьдесят — двести тридцать. Под Волицком.

Сумасшедшая трехнедельная гонка по равнине выела остатки сил и бодрости. А ведь еще предстояло пересечь материк в обратном направлении, к зоне высадки, сопровождая невесть что натворившего клиента… Об этом не хотелось даже думать. Но сейчас ТПшники ненадолго забыли о грядущем марше к восточному побережью, потому что именно под Волицком скрещивались все пути — путь Слайдер-восемьдесят восьмого, путь мрачного профи-одиночки по фамилии Платонов и путь пятерки из-за барьера. Что-то подсказывало Баю, что Платонов будет не единственным, кто попытается перехватить клиента. Не верилось, что большие люди ограничатся одиночкой, будь он хоть трижды профи. В общем, Бай уповал на лучшее, но и к худшему пытался подготовиться.

Спикер отозвался голосом Тигра:

— Давай на газ дави, а не болтай!

Бай пропустил реплику Тигра мимо ушей, зато окликнул Синицына:

— Син, чисть плазмоган. В ближайшей перспективе — большая драка в городе. Прям DOOM-семь. Ты рад?

— Пошел ты… — без энтузиазма пробурчал Син. Чувствовалось, что гораздо с большим удовольствием он испил бы портеру и откинулся в шезлонге где-нибудь на бережку, чем палил бы по живым мишеням, склонным к тому же отвечать огнем на огонь. Хотя втайне Син надеялся обойтись без стрельбы. Подобрать этого трижды проклятого суматошного клиента, вихрем пронзить равнину, дойти до зоны высадки и со спокойной душой вернуться домой, в Москву, к жене и дочке, к портеру и креслу, которое ничуть не хуже шезлонга.

Бесконечный вояж в растянутом и сплюснутом, как необъятный блин, двухмерном мире ему надоел до боли зубовной. Но на винтовку, лежащую поперек пассажирского сиденья, Син все же покосился, и лицо его немедленно расцвело гримасой мучительной и недовольной.

— Сема! — позвал Бай почему-то другим голосом. Изменившимся. Настороженным и отрешенным.