– Ты слышал, что сказал тот колдун? – спросил ведун, присев перед воздушником на колени и стараясь поравняться с ним лицом.

– Нет, – тихо ответил Людвиг. – Я видел ночью.

Молодой маг воздуха шумно сглотнул, сфокусировал взгляд на Песте и начал говорить:

– Когда Гвинеи и в помине не было, на землях этих жили рырги. Жили от самых льдов до песков пустыни на юге. Не знали они, что такое война, что такое убийство, предательство, обман… У них слов для этого не было. Жили кочевьями, городов не строили. Ездили между стоянками, когда уезжали со стоянки – для других ее готовили.

Жили с природой бок о бок, и ни в чем нужды не знали. Детей рожали вровень по старикам помершим, лишнего с охоты не брали…

А потом в те земли пришел первый государь, Анон. Поначалу в мире с рыргами жили, но разумными их не считали. При втором государе тесно стало, и рыргов теснить на север стали. Сначала просто просили уйти, потом палками гнали, потом кто-то их травить придумал, но лучше всего получилось их убивать голодом. Нечисть по охотничьим угодьям пускали, живность вся и уходила. Даже белки, и те шарахались.

Поначалу рырги лесным духам кланялись, и те их силой своей прикрывали, но когда была создана первая Академия магии Гвинеи – лесных духов начали ловить. Одного удалось заключить в артефакт, остальных перебить. Люди думали, что их всех уничтожили…

А потом, когда прятаться стало негде, последние северные племена ушли на острова. Еды на северных островах нет, выращивать что-либо негде. Одни камни. Рырги тихо и медленно вымирали как народ. Сначала доели все, что было. Потом начали есть друг друга… Именно тогда последние шаманы рыргов поклонились тьме, и тьма их приняла. Они приезжали с островов на континент, чтобы пополнить запасы пищи. Человек для них – еда. Они просто хотели есть.

Людвиг умолк, а Пест только горько усмехнулся.

– И это сделали мы, люди, – криво улыбнулся ведун. – Темные твари – это мы…

– Я детей не убивал, я врагов своих не жрал, как зверь, – попытался возразить Людвиг. – Я, как рырги, тварью никогда не стану!

– Не станешь, – кивает Пест. – Рыргам до нас еще далеко.

– Ты сейчас на что намекаешь?

– А ты не разумеешь? Ты посмотри на нас, людей. Мы же ровно жить не умеем, мы по потребностям никогда не жили. То нам шкуру подавай не заячью, а медвежью, то нам поле подавай не одно, для прокорма, а сразу десяток… А вот у того соседа коровы толще, трава зеленее, поля с хлебом сытнее. Вот и топоры берут, лихо думают. Редко из зависти, чаще все же с голодухи лихое дело делают.

– К чему ты это все говоришь? – хмурясь спросил Людвиг.