«Пойми, ведь это она меня сделала, – сказал он. – Изготовила, чтобы уничтожать вещи, которые были злом. У меня получается довольно неплохо. Думаю, она бы мною гордилась. Мы должны побеседовать с ней. Показать, насколько я славен в деле».

– Ты хорош, – прошептал Вашер. – Слишком хорош.

Ночной Хищник тихо загудел, довольный похвалой. Однако Вашер сосредоточился на принцессе, которая шла в откровенно экзотическом наряде, выделяясь подобно снежинке в тропиках. Придется с ней что-то делать. Из-за нее срывалось слишком многое. Планы валились, как плохо составленные ящики, – и с грохотом. Он не знал, где Дент ее откопал и как удерживал в узде. Но Вашера до боли подмывало спрыгнуть и отдать ее Ночному Хищнику.

Смерти минувшей ночи уже привлекли слишком много внимания. Ночной Хищник был прав. Вашер не умел подкрадываться. Слухи о нем гуляли по всему городу. Это было и плохо, и хорошо.

«Позже, – подумал он, отвернувшись от глупой девки и ее наемной свиты. – Позже».

30

30

– Жаворонок! – воскликнула Рдянка, уперев руки в бока. – Что ты делаешь, во имя Радужных тонов?

Не обращая на нее внимания, Жаворонок возложил руки на ком грязной глины. Его жрецы и слуги образовали широкое кольцо, смятенные едва ли меньше Рдянки, которая только-только явилась к нему в шатер.

Гончарный круг пришел в движение. Жаворонок старался удерживать глину на месте. Сквозь стены шатра лился солнечный свет, а аккуратно подстриженная трава под столом была заляпана глиной. Когда круг набрал обороты, глина завертелась, разбрасывая комья. Руки Жаворонка покрылись скользким месивом, и вскоре все это безобразие сорвалось с круга и шлепнулось оземь.

– Хм, – произнес он, рассматривая содеянное.

– Ты рехнулся? – осведомилась Рдянка.

На ней было обычное платье – то есть ничего по бокам, самая малость сверху и только чуть больше – спереди и сзади. Прическа представляла собой хитросплетение косичек и лент. Вероятно, над ней потрудился главный стилист, которого пригласили к кому-то из богов.

Жаворонок пружинисто выпрямился, вытянул руки, и слуги бросились их отмывать. Другие подошли и стерли ошметки глины с его изысканного наряда. Он стоял в задумчивости, пока слуги уносили гончарный круг.

– Ну? – спросила Рдянка. – Что это было?

– Я только что выяснил, что гончар из меня никудышный, – ответил Жаворонок. – Вообще-то, хуже. Я жалок. До нелепого плох. Даже не удержал на круге проклятую глину.

– А чего же другого ты ждал?

– Толком не знаю, – сказал Жаворонок, направившись через шатер к длинному столу.