– Насколько вы приближены к Богу-королю?

Он пожал плечами:

– На грани святотатства для любого слуги. Мне нельзя ни прикасаться к нему, ни разговаривать с ним. Но я, королева, прослужил ему всю мою жизнь. Для меня он не бог, а нечто лучшее. Я думаю, что жрецы взирают на своих богов как на временщиков. На самом деле их не заботит, кто стоит у руля. Я же прослужил его величеству всю жизнь. Меня наняли во дворец еще подростком, и я помню детство Сьюзброна. Я прибирал в его апартаментах. Он мне не бог, но господин. А теперь духовенство замышляет его убить. – Он снова принялся ходить, заламывая руки. – Но ничего не поделать.

– Нет, сделать можно, – возразила Сири.

Он отмахнулся:

– Я вас предупредил, а вы меня проигнорировали. Я знаю, что вы исполняете супружеские обязанности. Возможно, мы изыщем верный способ не довести вашу беременность до конца.

– Я в жизни такого не сделаю! – вспыхнула Сири. – Это запрещено Остром.

– Даже ради спасения Бога-короля? Но… конечно. Кто он для вас? Поработитель и тюремщик. Да. Наверное, мои предостережения были бесполезны.

– Нет, мне не все равно, Синепалый, – сказала она. – И я считаю, что мы сможем остановить все это раньше, чем дело дойдет до беспокойства о наследнике. Я разговаривала с Богом-королем.

Синепалый застыл, уставившись на нее:

– Что?

– Я разговаривала с ним, – призналась Сири. – Он вовсе не так бессердечен, как можно счесть. Я не думаю, что все должно кончиться его смертью или изгнанием ваших соотечественников из дворца.

Синепалый рассматривал ее столь пристально, что она опять покраснела и глубже погрузилась в воду.

– Вижу, вы укрепили свое положение, – заметил он.

«Или, по крайней мере, так кажется со стороны», – уныло подумала она.

– Если все выйдет по-моему, я обещаю позаботиться о ваших соотечественниках.

– А что за это причитается с меня? – спросил Синепалый.

Набрав в грудь воздуха и внутренне содрогаясь, она ответила:

– Если дела пойдут не так, как мне хочется, вы выведете нас со Сьюзброном из дворца.

Молчание.