Пододеяльник так пропитался кровью, что обе руки уже испачкались по локоть.

Несмотря на возбуждение, тело охватил холод, словно температура в комнате упала до нуля. Зубы клацали, когда он вылезал из постели на покрытый ковром пол.

Аккуратным движением, боясь перебудить весь дом, он раздвинул шторы; через отливающие голубизной стены засочился бледный утренний свет. Заведя трубку над головой, левой рукой Найл потянул на себя одеяло и тут же отпрыгнул назад: лежащее в луже крови туловище резко дернулось. Через секунду оно тяжело опало, и Найл понял, что движение было чисто рефлекторным.

Нажав на кнопку, он раздвинул трубку и осторожно ткнул издохшую тварь. Затем стянул на пол одеяло, сбитую простыню и с помощью трубки поднял размозженное туловище над постелью. Держа на весу, разглядел. Серо-зеленая сороконожка, черные полосы вдоль боков. Туловище толщиной с лодыжку ребенка, около двух метров длиной.

По обеим его сторонам располагались ножки, напоминающие пухлые пальчики; длинные суставчатые антенны размозжены ударами. Именно от их щекочущего прикосновения Найл и насторожился. Крупные мутноватые капли яда, скатившись с клыков, упали на постель. Широко растворив окно, Найл сбросил сороконожку наружу, на клумбу.

Озноб прошел так же неожиданно, как и возник.

Юноша ощутил необычайную усталость – такую, что не будь сейчас постель насквозь мокрой от крови, повалился бы и заснул.

Пришлось вместо этого надевать тунику и совать ноги в сандалии. Затем Найл вышел в коридор. Он знал, что спальня Доггинза находится по соседству. Медленным движением повернул деревянный набалдашник дверной ручки и заглянул в комнату. Там стояла почти полная темнота, но, когда глаза привыкли к полумраку, ему стало видно, что Доггинз спит один. Подойдя, Найл осторожно потрогал его за плечо. Доггинз, вздрогнув, проснулся.

– У меня там небольшое происшествие, – тихо сказал Найл.

Доггинз без слов вылез из-под одеяла, натянул тунику и следом за Найлом пошел в гостевую комнату, аккуратно и плотно прикрыв за собой дверь. Увидев намокшую от крови постель, он ошарашенно спросил:

– Это еще что такое?

Найл подвел его к окну и молча указал на мертвую сороконожку, валявшуюся внизу среди цветков львиного зева. Вкратце рассказал о происшедшем.

– Надо поскорее от нее избавиться, пока все не проснулись, особенно дети, – заметил Доггинз. – Стягивай быстро простыни с постели…

Он вышел и возвратился через несколько минут со стопкой свежих простыней и покрывал. Те, что перепачканы были кровью, уже лежали на полу.

К счастью, на самом матраце осталось лишь небольшое пятнышко крови; вместе они перевернули его обратной стороной кверху. Затем Найл взялся перестилать постель, а Доггинз, прихватив испачканные простыни, куда-то исчез. Вскоре он появился под окном с большими деревянными вилами, которыми уцепил дохлую сороконожку. Минут через десять мимо окна пронеслось косматое облако дыма; ясно, что он запалил где-то на задворках мусородержатель.