Барсов и Яшутин, послушав собеседниц, тоже пришли к выводу, что многие депутатские инициативы удивляют не столько некомпетентностью, сколько особым строением мозгов авторов.

– Я слышал, – произнёс лейтенант, – что Дума хочет запретить в СМИ плохие новости.

Барсов кивнул. Он читал об этой инициативе, предполагающей, что новостные редакции и телевидение могут позволить себе не больше тридцати процентов негативных сообщений. И, честно говоря, эта идея ему нравилась, потому что в последние годы с экранов телевизоров и компьютеров лился непрерывный поток негатива, отбивающий охоту слушать новости.

– А вообще это нормальное предложение, – сказал Вениамин. – Создаётся впечатление, будто у нас в стране ничего позитивного не происходит, одни криминальные и бытовые разборки. Я тоже не прочь укоротить многие злые языки, чтобы радостных, созидательных новостей было больше.

– А как вам предложение парламентариев покрасить Кремль в белый цвет?

Барсов рассмеялся.

– Вот попадёшь в депутаты, сам будешь предлагать шизоидные идеи.

– Я не попаду, с этим надо родиться.

– С чем?

– С желанием указывать другим, что и как надо делать.

Мимо прошествовали два парня в строгих костюмах, с галстуками. Тема их беседы была более интеллектуальной. Оба соглашались с тем, что человечество глупеет бурными темпами и связано это с развитием компьютерных технологий и повальной гаджетизацией населения.

– Нет смысла запоминать что-либо, – говорил парень в голубом костюме, на лацкане которого сверкал значок в виде золотого пера, – когда оно всегда есть в Сети. Сокращается не только наша оперативная память, но и долговременная тоже.

– Человек перестаёт быть универсальным и эрудированным, – важно соглашался с ним собеседник в костюме в серо-красную полоску, рыжий. – У него в мозгу сохраняются только те знания, которые нужны в основном для повседневной жизнедеятельности. Из такого не вырастет ни Пушкин, ни Эйнштейн.

– Это верно, – согласился с ними обоими Барсов. – Гаджеты и Интернет действительно отучают нас мыслить широко. Давай пройдёмся, как другие, посидеть здесь всё равно негде.

Они прошлись по ковровой дорожке, заглушающей шаги, продолжая прислушиваться к тихим голосам беседующих, терпеливо дожидающихся выхода своих начальников.

Барсов услышал знакомое слово «тепловизор», жестом попросил Яшутина приостановиться.

Трое мужчин не старше сорока лет разговаривали о поступивших в спецподразделения российской армии плащах-невидимках.

Яшутин посмотрел на Вениамина вопросительно. Барсов глазами указал на беседующих.

Речь шла об уникальном изделии разработчиков завода «Теплоприбор», позволяющем бойцам сил специальных операций быть на поле боя невидимыми. Если от обычных приборов ночного видения можно было скрыться, используя специальные пропитки тканей боевого костюма и визуальную маскировку, то от тепловизора практически невозможно было спрятаться нигде, если только не укрыться за бетонной стеной толщиной в полметра.