— Скоро многих поминать придётся, — сказал первым делом мой непосредственный командир – старший артиллерист «Громобоя». Человек он был мрачный и вечно сыпал дурными пророчествами. А так как времена настали совсем скверные, то многие из них сбывались в той или иной степени. Что только подталкивало старшего артиллериста к изречению всё новых и новых.

— Это если вообще будет кому поминать, — усмехнулся другой офицер с нашивками в виде крылатых бомб на мундире. Один из бомбардировочных, стало быть. Для них в последнее время было меньше всего работы. Бомбы нам поставляли ещё хуже, чем снаряды. — Вот ударит по нам дилеанец всей силой – только дым по ветру и останется. Они вон Нейстрию давят как – уже границу перешли. Да и в небе, говорят, хозяйничают, будто у себя дома.

— Будто у себя, — оборвал его старпом, — они хозяйничают у нас. И с этим давно пора покончить.

— Так вы, простите, народников поддерживать изволите? — поинтересовался у него будто бы из чисто академического интереса доктор Бурцов.

— Я готов поддержать тех, кто даст нам снаряды и бомбы, — отмахнулся старпом, — и даст чёткую и ясную цель. Дилеанцы, конечно, лучше всего. Но и нейстрийский корпус – ничуть не хуже. И угрожающие нашему газу в Бадкубе бейлики – тоже. Я – урдский солдат. Все предки мои до двенадцатого колена служили Отечеству, как бы оно ни называлось, и кто бы им не правил. Я желаю драться с врагом, а не сдавать ему наши корабли.

— Громко сказано, — заметил доктор Бурцов. — Но весьма удивительно слышать их от отпрыска старинного и знатного аристократического рода. Вы что же, готовы выполнять приказы черни, засевшей в столице? И отвергаете приказы Адмирала, который был признан Верховным правителем Урда?

— Мне не нравятся его приказы, доктор. Что это за правитель, который отдаёт свой флот врагу? Да ещё и Адмирал. Какой из него адмирал после такого?

— Ну знаете ли, господин старший помощник! — вскочил на ноги штурман – ярый приверженец диктатуры Адмирала.

Начинающуюся перепалку прекратило появление в кают-компании нашего капитана в сопровождении товарища Гамаюна.

— Господа офицеры, — опустился на ближайший стул капитан, из него будто весь воздух выпустили, — это полный крах. Завтра в воздух готовы подняться всего два бронепалубных крейсера «Богатырь» и «Витязь». Теперь они, правда, называются «Народник» и «Народоволец» – власть на них взяли в свои руки матросы, оставив в живых лишь лояльных конвенту офицеров. Остальных, как теперь модно выражаться, пустили в расход.

— Вы, гражданин капитан, — заявил товарищ Гамаюн, — запамятовали, верно, сказать, что на других кораблях были зверски убиты как раз уполномоченные от конвента. И их капитаны решили сдаться на милость Тонгасту. Ну или просто не поднимать корабли в воздух. Выжидать, стало быть, порешили. И не с нами, и не против нас.